Моя ужасная няня

Они хохотали и хихикали, слёзы бежали по их лицам, щёки болели, и животы тоже, но они никак не могли перестать. И всякий раз, как они вроде бы уже прекращали смеяться, кто-нибудь произносил: «Уезжайте немедленно, этто дер Чумаа!» – и всё начиналось снова. Стоило только отсмеяться по этому поводу, кто-то сразу же запел арию «Старушенция глупого вида» – и новый приступ хохота заставил всех схватиться за животы. Затем Дитя принималось ковылять туда-сюда, передразнивая Евангелину, или вспоминался рулет с жёлтой тряпкой вместо джема. Когда казалось, что можно уже успокоиться, кто-то выкрикнул: «Хоп, панталоны!» – и всех опять скрутил гомерический хохот.

Они смеялись и смеялись. Они хотели перестать, но не могли. Все уже устали, измучились, мечтали, чтобы это прекратилось, но не могли остановиться…

Тем временем в доме гасли огни, Евангелина, обессиленная успехом, уже наверняка уснула в своей постели. Бабушка Аделаида уже, должно быть, снимала с головы волосяные куличики и вычёсывала арахис из тех волос, что остались с нею. Фиддль и Гамбль выгребали остатки желе из туфель… Но детям приходилось смеяться – сквозь боль, сквозь слёзы, катаясь по полу и умоляя: «Ой, пусть это прекратится! Хватит!»

Няня Матильда стояла в проёме двери и наблюдала за ними.

– Ой, няня Матильда! – закричали дети. – Сделай так, чтобы мы перестали! – И сказали: – Дитя, попроси ты. Иди к ней и попроси: пусть она снова стукнет своей палкой и мы перестанем смеяться.

Но Дитя сидело под большим столом круглым комочком, и в его голубых глазах стояли слёзы. Оно тоже неудержимо хихикало, желая только одного – оказаться сейчас в своей кроватке.

– Нимагу, – ответило Дитя, – синостай.

– Ой, бедняжка! – воскликнули дети. – Дитя сильно устало. – И они подхватили его и на подгибающихся ногах принесли к няне Матильде. – Няня Матильда, пожалуйста, отпусти Дитя. Мы-то ладно, только ему разреши перестать.

– О, так-то лучше, – сказала няня Матильда.

Дитя стояло перед ней, шатаясь от усталости, и она наклонилась и подняла его на руки – и оно тут же заснуло, положив головку на полинялое чёрное плечо.

И дети больше не смеялись. Они стояли вокруг няни Матильды молча, а она тихо сказала:

– Иногда то, что нас смешит, оказывается очень неприятным для других, так ведь? – И, больше ничего не говоря, она повела их в переднюю и вверх по широкой парадной лестнице, по-прежнему неся Дитя на руках. Потом велела: – А теперь все по постелям. И пожалуйста, никакого шума. Никакого хихиканья.

И дети отправились спать. Они совсем не шумели и, уж будьте уверены, не хихикали. Но перед тем, как заснуть, они всё же кое-что сказали друг другу:

– Когда няня Матильда улыбается, она на секунду становится такой красивой, правда?

Глава 7

НОВЬ побежали дни, и, утомлённые поистине огромным размахом озорства на суаре бабушки Аделаиды, дети жили вполне весело и без шалостей. Они ходили в зоопарк и ограничились только тем, что заперли Евангелину в пустой клетке обезьянника (к восторгу соседних обезьян, которые принялись совать ей сквозь прутья кусочки булки), да ещё пристроились к веренице детишек из монастырской школы, к великому недоумению монахинь-воспитательниц, вдруг обнаруживших вдвое больше учеников, чем раньше. В остальном же вели себя очень и очень хорошо. Правда, один раз они повернули задом наперёд большую шляпу, украшенную цветами, на голове бабушки Аделаиды, и почтенная дама в таком виде каталась по парку, любезно раскланиваясь с друзьями. Но ведь она об этом не узнала, поэтому вряд ли это считается. А ещё они наклеили на большой кусок жёлтого мыла надпись «Сыр» и послали его пренеприятной старушенции – матери мисс Крилль, – но эта шутка обернулась успехом, так что этот случай тоже считать не будем. (Старушенция была такая жадная, что постепенно сжевала всё мыло и к концу вошла во вкус. Поначалу мисс Крилль очень встревожилась, обнаружив мамашу, пускающую мыльные пузыри, но вскоре пообвыклась, а поскольку мыло стоило дешевле сыра, новое пристрастие старушки сэкономило её дочери кучу денег.) В общем и целом можно считать, что дети вели себя просто безупречно, и няня Матильда возила их в разные интересные места, рассказывала всякие истории, читала вслух – и становилась всё симпатичнее и милее с каждым днём. В общем, они прекрасно проводили время вместе, как вдруг…

Как вдруг…

Вдруг как-то днём няня Матильда пришла в классную комнату и сказала:

– Ваша двоюродная бабушка Аделаида пригласила на чай подругу. Её зовут миссис Грин. Вы должны умыться, нарядно одеться и спуститься к ним в гостиную.

– Это чудесно! – воскликнула Евангелина и поспешила прочь вместе с мисс Крилль – выбирать очередное жуткое платье.

– Это ужасно! – простонали дети Браунов, но посмотрели на большую чёрную палку и добавили: – Хорошо, няня Матильда.

А потом тихо спустились в гостиную, как им было велено, и сели в кружок возле тёти Аделаиды и миссис Грин.

И гостья сказала:

– Я в жизни не видела таких воспитанных детей.

– Правда? – переспросила тётя Аделаида.