Моя жизнь и мои успехи

За десять лет моих выступлений в “Мет” я перепробовал всевозможный репертуар. Трудно сказать, что именно принесло мне наиболее лест¬ный успех. После Андре Шенье

Andrea Chenier - 23.02.1955

Renata Tebaldi,Ettore Bastianini - Fausto Cleva

28.03.1955

Zinka Milanov,Leonard Warren - Fausto Cleva

грозный критик “Нью-Йорк Тайме” Олен Дон назвал меня “Tenor of Tenors” - “тенором из теноров”. В другой раз зрители балкона развернули транспарант метров на тридцать с надписью по-итальянски; “Виват Марио Дель Монако, король теноров!”

Ежегодно я проводил в Нью-Йорке много ме¬сяцев. Бывало, охваченный ностальгией, я отправ¬лялся в места, где бывали итальянцы, заходил е кафе “Феррара”, “Литтл Итали” поболтать с земляками либо шел смотреть какой-нибудь итальянский фильм, покупал в лавках итальян¬ские сладости. В свое время в кафе “Феррара” заходил и Карузо, а меня в ту пору чрезвычайно интересовал его жизненный путь. Мне хотелось пройти в Нью-Йорке по его следам, побывать там, где он бывал в начале века. Я обнаружил, что Карузо умер от гемоптизиса — легочного крово¬течения, вызванного какими-то каплями, кото¬рыми ему приходилось подлечивать голосовые связки. Он был вынужден зачастую петь по три спектакля в неделю и без помощи капель не мог полностью восстановить голос. Однако содержав¬шиеся в них масла за много лет употребления лекарства привели к хроническому заболеванию легких.

О Мафальде Фаверо, Джине Чинья, Зинке Милановой и Ренате Тебальди я уже упо¬минал. Однако вместе со мной в разное время выступали и другие примадонны. Так, Мария Канилья была моей главной партнершей по сцене в “Тоске”, когда мы выступали в пармезанском театре “Реджо”. Я всегда с большой симпатией вспоминал об этой милой неаполитанке, урожен¬ке Абруцци, которая никогда не затевала мелких дрязг, не устраивала сцен ревности, но все схва¬тывала на лету и радовала своей приятной внеш-ностью. Она даже физически помогала мне в высоких нотах, крепко поддерживая меня за спину.

Зато Лина Бруна Раза обладала самым ярким чувственным голосом, который мне когда-либо доводилось слышать. Эта невероятно привлека¬тельная падуанка являлась питомицей Масканьи. Я полагаю, подобной ей Сантуццы на свете не бы¬ло. Вспоминаю и Джульетту Симионато, мец¬цо-сопрано, с которой я особенно часто выступал на протяжении по меньшей мере двадцати лет. Миниатюрная, но вместе с тем энергичная и неу¬томимая женщина, обладавшая огромной силой воли, она выступала с великолепным репертуа¬ром, включавшим в себя одновременно и Верди, и Россини, и Моцарта. При этом она отличалась наимягчайшим характером. Ни разу я не слы¬шал из ее уст порицания или критики в адрес коллеги.

Затем, словно ураган, в оперный мир ворва¬лась новая примадонна - Мария Каллас. Ее карьера началась еще до войны одновременно с моей, но поначалу ничто не предвещало ей судьбы опер¬ной звезды такого уровня, чтобы соперничать с Ренатой Тебальди — величайшей звездой, восхо¬дившей в те годы. Я познакомился с Каллас Б Риме, вскоре после ее прибытия из Америки, в доме маэстро Серафима, и помню, что она спе¬ла там несколько отрывков из “Турандот”. Впе¬чатление у меня сложилось не самое лучшее. Ра¬зумеется, Каллас легко справлялась со всеми во¬кальными трудностями, но гамма ее не произво¬дила впечатления однородной. Середина и низы были гортанными, а крайние верхи вибриро¬вали.

Однако с годами Мария Каллас сумела прев¬ратить свои недостатки в достоинства. Они ста¬ли составной частью ее артистической личности и в каком-то смысле повысили исполнительскую оригинальность. Мария Каллас сумела утвердить свой собственный стиль. Впервые я пел с ней в августе 1948 года в генуэзском театре “Карло Феличе”, исполняя “Турандот” под управлением Куэсты, а год спустя мы вместе с ней, а также с Росси-Леменьи и маэстро Серафимом отправи¬лись в Буэнос-Айрес.

Для Марии эта поездка оказалась неудачной. Еще в пути на борту трансатлантического лайне¬ра, слушая ее вокализы, я понял, что она не понравится аргентинской публике. Рина согласи¬лась с моими опасениями. Зрители театра “Ко¬лон” любят “итальянские” голоса, поэтому уже первая опера, “Турандот”, требующая значитель¬ной вокальной мощи, стала для Каллас неуда¬чей. Певица сделалась объектом всеобщих жесто¬ких нападок и наотрез отказалась появляться на людях, вплоть до репетиций “Нормы”. Однако маэстро Серафин, ее большой поклонник, сумел помочь ей преодолеть самый трудный перелом¬ный момент. “Норма” прошла гораздо лучше. Все же критики обошлись без гимнов. Они признали виртуозные и артистические достоинства Каллас, но не приняли ее голос, назвав его “неровным”.