Моя жизнь и мои успехи

“Медея” имела потрясающий успех. Мария предстала перед всеми — критикой, публикой и даже перед своими хулителями - истинной вол¬шебницей. Она тут же сделалась королевой “Ла Скала”, подобно Маргерите Карозио до войны, а этот триумф возвел ее на трон. Как все монархи, Мария Каллас опиралась на обширную когорту людей. Миланский свет был очарован ею и откры¬то поддерживал новую звезду. Ее муж, Джован-баттиста Менегини, кирпичный магнат, был чело¬веком простого происхождения, однако обладал

хорошим вкусом и коллекционировал карти¬ны, а также этрусский антиквариат. Менегини изъяснялся в основном на венецианском диа¬лекте, но зато был окружен весомыми друзья¬ми. Он близко дружил с Мондадори, и потому имя Каллас не сходило со страниц печатных изда¬ний. Он был другом Валли Тосканини, которая в свою очередь имела постоянное почетное кресло в директорской ложе Гирингелпи. Менегини вла¬дел чудесной виллой в Сирмионе. Этот сердечный, милый человек своим трудом пробивал себе до¬рогу в жизни, олицетворяя собой “итальянское чудо”, и до безумия любил Марию. Что могло быть благоприятнее этих обстоятельств для Каллас?

Валли Тосканини также не скупилась на со¬веты. Валли была выдающейся женщиной с ве¬ликолепным музыкальным образованием, эле¬гантной и обаятельной, истинная гранд-дама, от которой и я нередко получал советы и похвалы. Однажды после “Отелло” она сказала мне: “О, если бы это мог услышать мой отец!” Для Марии дружба с этой женщиной, одной из столпов сво¬его “клана”, имела колоссальное значение. Много значила для нее и дружба с модисткой Бики, род¬ственницей Пуччини, видной женщиной не только в области моды. Бики лично готовила для нее платья. Б “клан” входили и другие представите¬ли влиятельного Милана, среди которых особое место занимал директор газеты “Коррьере делла сера” Миссироли, всегда одним из первых появлявшийся после спектакля в гримерной Марии с поздравлениями.

Подобный блок взаимных симпатий роко¬вым образом перечеркивал Ренату Тебальди или по меньшей мере отодвигал ее на второй план. Рената не смирилась. Оскорбленная явным пред¬почтением, которое “клан” “Ла Скала” демон¬стративно проявлял к сопернице, она покинула миланский театр. Ее решение вызвало массу дис-куссий, но, так или иначе, миланская публика лишилась отнюдь не менее великой певицы, хо¬тя и совершенно иной по темпераменту и манере. В сущности, споры, продолжавшиеся до начала 60-х годов, бушевали вокруг изумительной испол¬нительницы, способной выступать с разнообраз¬ным репертуаром, актрисы, обладавшей тон¬чайшим художественным чутьем, и крупной клас¬сической певицы с ярким и чистым голосом, певицы незабываемой.

В конце 1955 года и Я наконец столк¬нулся с “божественной”. Мне предстояло по-явиться в “Ла Скала” после двухлетнего отсут¬ствия, которое было прервано одним-единствен¬ным выступлением в “Шенье” именно с нею и Протти.

ANDREA CHENIER – La Scala – 08.01.1955 – Callas, Protti - Votto

Я возвращался из Нью-Йорка, где с боль¬шим успехом исполнял “Отелло” совместно с Тебальди, “Кармен” с Райз Стивене и “Шенье” с Зинкой Милановой, после чего выступил на ве¬ронской Арене. “Ла Скала” нас с Каллас ожи¬дала “Норма”, ее боевой конь. Дирижировать должен был мой старинный друг Вотто. Я ехал в

“Ла Скала” ненадолго, так как месяц спустя мне предстояло выступить в венской “Штаатсопер” с “Кармен”, затем отправиться в долгие гастроли по Франции с “Тоской”, “Отепло”, “Девушкой с Запада”, “Самсоном и Далилой”, после чего уехать в Рио-де-Жанейро и Чикаго и, наконец, возвратиться в Нью-Йорк.

Переступив порог “Ла Скала”, я мгновенно почувствовал: позиции Марии Каллас стали на¬столько прочными, что любой партнер был зара¬нее обречен на положение вассала, Эти последние два года стали для Марии периодом подлинного подъема и крупнейшего триумфа. Все как милень¬кие терпели ее выходки и всячески потакали ее капризам. Дело было совершенно понятным, но я решил не поднимать шум и притвориться, что не замечаю, как накануне только ее одну фото¬графировали в премьерных одеяниях; пропустил мимо ушей и ее жалобы на акустику театра.

Все это выглядело достаточно смешно. Я услышал, как один из руководителей театра на ходу бросил вполголоса: “Вот тебе раз! Она, ви¬дите ли, только сейчас обнаружила, что в зале мало акустики”. Скорее всего, Мария находила мой голос слишком звучным и пыталась довести это до меня косвенным путем. Как бы то ни бы¬ло, ей удалось добиться, чтобы сцену вынесли впе¬ред на несколько метров.