Моя жизнь в дороге. Мемуары великой феминистки

К концу Первой мировой войны Хо стал признанным лидером борьбы за независимость и, как следствие, преступником для французов, которые заочно приговорили его к смертной казни. Однако он так часто менял имена и обличья, что, когда наконец возглавил Северный Вьетнам, французы смогли узнать его на фотографии только по ушам. При этом в 1919 году, надев взятый напрокат костюм и шляпу-котелок, он отправился на Парижскую мирную конференцию и вручил президенту Вудро Вильсону петицию о независимости Индокитая, написанную на основе нашей Декларации независимости. Петиция осталась без ответа. После окончания Второй мировой войны он подал еще одну петицию – на этот раз президенту Труману. И снова не получил ответа.

Я пишу в готовящийся выпуск журнала «New York» статью под названием «Хо Ши Мин в Нью-Йорке». Первый редактор журнала Клэй Фелкер пропускает ее – за один только элемент эпатажности. В конце концов, Хо Ши Мин – лидер вражеских войск в войне, разделившей надвое нашу собственную страну.

В попытке проверить факты я посылаю Хо Ши Мину телеграмму. Сами эти слова звучат сюрреалистично. «А адрес его в Ханое у тебя есть, милая?» – спрашивает меня оператор «Western Union». Наконец она принимает формулировку «Президентский дворец» – «там же война и все такое». Думаю, обе мы живо представили, как эту телеграмму подошьют к нашим личным делам, хранящимся в ФБР.

Телеграмма остается без ответа, но благодаря сердобольной сотруднице французского консульства мне удается выяснить, что грузовое судно, на котором работал Хо, в самом деле швартовалось в Нью-Йорке. И хотя как революционер он не раз менял свое имя, я все же нахожу в источниках упоминание о том, что во время Первой мировой войны он два года прожил в Нью-Йорке. Еще я беседую с журналистом Дэвидом Шонбрюном, которому Хо в годы Второй мировой войны давал интервью и рассказывал о Нью-Йорке с истинным знанием города и любовью к нему. Другие журналисты, с которыми он позже встречался в Ханое, говорят, что в конце своих интервью он нередко спрашивал с ностальгией в голосе: «Ну, как дела в Нью-Йорке?»

Мне даже удалось найти его фотографию, якобы в Гарлеме, хотя потом оказалось, что это черный квартал Сахарный Холм неподалеку от 145-й улицы. На этом фото Маркус Гарви выступает с речью о гордости черных людей и противостоянии колониальной политике перед лидерами движений из Азии, Африки и Гаити. В начале XX века сформировалось столько движений за независимость, что таблоиды Нью-Йорка наперебой печатали страшные статьи о «желтой угрозе» Азии и «черной угрозе» Африки, нависших над миром. О молодом Хо Ши Мине повествует классическая биография Жана Лякутюра; согласно описанию автора, он строен и гладко выбрит, в темном костюме и рубашке с воротником-стойкой и «шапочке на макушке. Вид у него – робкий и неуверенный в себе, слегка растерянный, чуть помятый. Эдакий Чарли Чаплин в своей самой трогательной ипостаси». Проходя мимо старинных зданий Нью-Йорка, на которые, возможно, смотрел когда-то и он, я пытаюсь представить себе выражение его лица.

Из-за спешки и проблем с печатью мою статью в первый выпуск журнала «New York» урезают на две трети, отчего она становится настолько «высушенной», что читателям придется запить ее водой, чтобы нормально переварить[70]. И все же я надеюсь, что Пророк из Кафе ее увидит.

Прошло уже почти четыре десятка лет, но и по сей день Хо Ши Мин, не имевший при жизни другого имущества, кроме пишущей машинки, остается единственным главой государства, одержавшим победу в войне против Соединенных Штатов. Мы сбросили на Вьетнам больше бомб, чем на Европу во время Второй мировой войны. Погибло около шестидесяти тысяч американских военных и почти два миллиона мирных жителей на территории Северного и Южного Вьетнама.

И в нашей стране, и в обретшем независимость, единение и процветание Вьетнаме, таком популярном среди туристов, по сей день есть разрушенные семьи, ветераны, так и не оправившиеся от травм, земля отравлена химикатами – и не только. В Южной Корее, где я побывала уже в новом тысячелетии, газеты пестрели заголовками об «Agent Orange», который Соединенные Штаты зарывали в землю в попытке уничтожить леса Северного Вьетнама. Теперь же он начал просачиваться в грунтовые воды, отравляя их.

Мудрые индейцы говорят: для того чтобы избавиться от последствий одного жестокого поступка, нужно четыре поколения. А если бы американцы тогда прислушались к Пророку из Кафе?

VI