Моя жизнь в дороге. Мемуары великой феминистки

1978 год. Отец Харви Иган, пастор католической церкви Святой Жанны д’Арк в Миннеаполисе, приглашает меня присоединиться к нему в понедельник и прочесть проповедь перед приходом. Звучит гораздо сюрреалистичнее, чем на самом деле. Он приглашал и других мирян – от организаторов профсоюзов до борцов за мир – и по крайней мере одну женщину – Мэгги Кун, основательницу общества Серых Пантер. Кроме того, он всегда рад видеть геев и лесбиянок, поддерживает мирные движения Латинской Америки и в целом ведет себя так, как, по его мнению и мнению других католиков, заповедовал Христос. И хотя его церковь по странному совпадению носит имя женщины, сожженной на костре за ересь и ношение мужской одежды (а не потому, что была ведьмой, как пытался внушить нам Голливуд), думаю, отец Иган получает особое удовольствие, привечая в своей церкви тех, кого считали практически еретиками за ношение джинсов. Сам он молится Богоматери, таким образом компенсируя несколько веков, на протяжении которых католические священники молились только Богу-Отцу.

Разумеется, представители католической иерархии не слишком жалуют отца Игана, но зато у него крупнейший приход в штате.

Все потому, что людям хочется входить в церковь своего детства, не оставляя за ее стенами свою взрослую личность.

«Есть два типа церкви, – любил повторять Сесар Чавес, борец за права сельскохозяйственных рабочих, – церковь как здание и церковь как люди». Вне всякого сомнения, для отца Игана церковь – это люди. Они любят его; проблема только в тех, кто предоставляет ему помещение.

Я боюсь, что из-за меня проблем у него прибавится, ведь я скорее язычница, чем монотеистка. Но ведь язычники поклонялись природе, а отец Иган тоже верит, что «Бог живет во всем сущем». Поскольку большинство американских католиков живут, голосуют и ведут себя скорее как прочие наши сограждане, чем как Ватикан, я делаю вывод, что отец Иган знает, что делает. И принимаю его приглашение.

Приехав в назначенный день – воскресенье, – я отчетливо понимаю, что активисты правого толка в Миннесоте времени даром не теряли. Церковь окружена машинами с огромными надувными младенцами на крышах, а активисты скандируют в рупор: «Глория Стайнем – убийца! Глория Стайнем – детоубийца!»[71] Полиция старается держать демонстрантов на дозволенной законом дистанции, но мирной эту сцену не назовешь. После нескольких лет пикетов зрелище до боли знакомо. Повторение сценария может привнести элемент сюрреализма в любую ситуацию.

Вот я захожу в церковь. Отец Иган успокаивает меня, заверяя, что реакция большинства – положительная. Есть даже список очередности, хотя он уже расширил здание, чтобы оно вместило два прихода.

При мысли о том, что я буду выступать дважды, я нервничаю больше, чем от присутствия недовольных.

Пока я сижу одна в этом похожем на пещеру месте, меня захлестывает боязнь сцены. Уж где я никак не ожидала оказаться, так это за кафедрой католической церкви. Сердце бешено колотится, во рту пересохло, мысли путаются, и мне хочется убежать – куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Отец Иган представляет меня собравшимся, поднимает руки, отчего в своем одеянии становится похожим на бабочку, и говорит с лукавой улыбкой: «Слава Богу – и Глории!» Приход взрывается смехом – и я тоже. Внезапно все тревоги позади. Смех, как всегда, выручает.

Я не говорю о позиции католической церкви по отношению к абортам. У многих собравшихся свое мнение на этот счет, а благодаря честным историкам-иезуитам и самим католикам, выступающим за свободу выбора (теперь эта организация называется «Католики за выбор»), им прекрасно известно, что католическая церковь не только не была против абортов, но и до середины девятнадцатого столетия сама занималась курированием этого вопроса. К смертным грехам его причислили лишь из соображений повышения рождаемости[72]. Наполеону III нужны были солдаты, а папе Пию IX – монополия над преподавательским составом во французских школах (а также – доктрина о папской непогрешимости), и они пришли к взаимовыгодному соглашению. Кроме того, католицизм – далеко не единственная патриархальная религия, допускающая контроль мужчин над женским телом и продолжением рода. Сам по себе патриархальный строй зиждется на этом. Гораздо продуктивнее будет обсудить с собравшимися то, что было до установления патриархальных порядков, с тем, чтобы найти способ отказаться от них.