Моя жизнь в дороге. Мемуары великой феминистки

Справившись с шоком и посовещавшись, участники Конференции лидерства религиозных женщин издали манифест. В этом манифесте все обвинения были названы «безосновательными» и содержался призыв к диалогу в Ватикане; помимо прочего, авторы отмечали, что многих служителей церкви можно было бы назвать «радикальными феминистами» за одно только следование заветам Христа. Некоторые монахини решили объединиться в своем протесте и выйти на «большую дорогу». Эти женщины, получившие название «Монахини в автобусе», стали ездить по стране, привлекая внимание общественности к нищете и несправедливому обращению. А я все чаще вижу женщин и мужчин самого разного положения и рода занятий в футболках с надписью: «Теперь мы все монашки!»

Будь Харви жив, он бы тоже носил такую.

Проходит несколько лет. Я на заснеженной улице Миннеаполиса жду подругу. Рядом стоит худенький мальчуган лет двенадцати-тринадцати, с рюкзаком едва ли не с него ростом. Он явно собирается с духом что-то сказать – я опережаю его и здороваюсь. Он торопливо говорит, что знает о моем выступлении в церкви Святой Жанны д’Арк, потому что туда ходит его семья. Сам же он посещает группу под названием «Пробудить мечтателя» и пытается помочь коренным народам спасти джунгли. Он надеется когда-нибудь побывать в Латинской Америке, как отец Иган.

Я смотрю на этого паренька. Когда я выступала в церкви, его еще не было на свете – может быть, даже родители его еще не родились. Спрашиваю, откуда он знает меня и отца Игана. Прочел на сайте церкви, отвечает тот. Будущее наступило, внезапно понимаю я.

Оказывается, его семья – хмонги, беженцы из Лаоса, первые жертвы Вьетнамской войны. И хотя население Миннеаполиса в основном блондины скандинавского типа, этот город постепенно становится крупнейшим в Америке местом поселения хмонгов. Я читала, что одну представительницу этой этнической группы недавно даже выбрали в городской совет.

Спрашиваю у мальчика, почему для него так важно это событие – ведь оно произошло так давно. Признается, что от природы робок, а родителям никак не дается английский язык. Он изо всех сил пытается им помочь и еще выступает в школе. На сайте школы он прочел, что из всех выступлений в церкви Святой Жанны д’Арк именно мое стало объектом наибольшего количества протестов, а сам он хочет отстаивать интересы своей семьи.

Я заверяю его в том, что он уже на пути к освоению этого умения. Теперь никто у него этого не отнимет. И еще говорю, что джунгли прекрасны – как и родина его семьи, что отец Иган гордился бы им и я тоже им горжусь. Чтобы отстаивать интересы других, нужно сначала научиться защищать свои собственные.

«Нам не дано предугадать…» – в который раз думаю я, глядя, как он удаляется, проваливаясь в глубокий снег.

С работниками Южной ассоциации взаимопомощи (ЮАВ) – Джойс Александер, Бесси Буржуа, Лорной Бург (организатор) и Бернадетт Стюарт. Луизиана, май 1980 г. © Мэри Эллен Марк

Глава VII. Тайны

Эта глава – сама по себе тайна. Когда я заканчивала работу над первым изданием этой книги, то, стараясь уложиться в положенные сроки, не описала некоторые события, случившиеся со мной в дороге, результат которых не сразу дал о себе знать. По тем или иным причинам – положительным или отрицательным – их следовало сохранить в тайне. Отчасти загадочная сущность этих явлений состояла в том, что из невидимых они сразу переходили в разряд неизбежных.

Некоторые тайны остались таковыми благодаря границам и просторам нашей страны. Так, в 1970-х годах в Луизиане чернокожие рубщики тростника по-прежнему рубили его, как во времена рабства, и жили в продуваемых ветрами хижинах без канализации, принадлежавших тем же белым семьям, которые жили там до Гражданской войны. Никакие попытки помочь им извне не привели к существенным изменениям. Даже когда в штат приехала съемочная команда программы «60 минут» канала CBS, чтобы снять об этом тайном мире документальный фильм под названием «За тростниковым занавесом», единственная работница, согласившаяся ответить на вопросы репортера, встретила неодобрение собственных коллег. Все они боялись еще больше усугубить ситуацию.

А потом две женщины – активистка из программы «Добровольцы на службе Америке» и монахиня из французского ордена, чьей миссией было служение бедным, – поняли, что эти рабочие, подобно жертвам домашнего насилия, не могут протестовать и бунтовать, живя в доме хозяина. Тогда они стали просить о выделении им земельных участков в благотворительных целях и помогать строить дома. В результате рабочие обрели свое жилье, попутно освоив профессию каменщика, навыки обращения с электроприборами и обустройства канализации. К 1980 году, когда я написала об этом в журнале «Ms.», рубщики тростника объединились в Южную ассоциацию взаимопомощи[73] и общими усилиями добились того, чтобы женщин, занятых самым тяжелым ручным трудом, допустили к работе на комбайнах и тракторах. Одна из них так гордилась своим трактором, что каждый вечер ставила его рядом с домом (который был немногим больше этого трактора).