Моя жизнь в дороге. Мемуары великой феминистки

Нет секрета в том, что сейчас в сексуальное и (или) трудовое рабство, законно и незаконно, продают гораздо больше людей, чем во времена, которые мы считаем эпохой рабовладельческого строя.

В сообществах лишь немногим удается самостоятельно найти третий путь. Помню, как одна судья-афроамериканка на ночном заседании суда отказалась выслушивать обвинения против женщин, обвиняемых в проституции, до тех пор, пока их клиентов тоже не арестуют. Обвинения отозвали на удивление быстро.

Однако многие из нас по-прежнему не знают, что крупный отель или мотель за углом занимается торговлей подростками; или что средняя продолжительность жизни проституированной женщины ниже, чем у солдата в бою; или что молодых девушек из Аляски увозят на судах в Миннесоту; или что для мальчиков секс – это способ выжить и они занимаются им за еду и крышу над головой; или что сутенеры делают своему «товару» татуировки со своим «логотипом» или даже ценой; или что в группе из шестисот специалистов по психическому здоровью три четверти ее состава занимались лечением проституированных людей с посттравматическим стрессом и другими последствиями того, что принято считать «преступлением без жертвы»[76].

В 2008 году, почти сорок лет спустя после того, как мы с Фло Кеннеди побывали в Лас-Вегасе, я решаю вернуться туда. Невада – по-прежнему единственный штат с лицензированными борделями, и за эти годы число их только выросло. Теперь «секс-работа» – общепринятый и настолько привычный термин, что отказ использовать его кажется странным и расценивается как неуважение.

Именно эти слова написаны по-английски на табличках, указывающих направление к кварталу Сонагачи в Калькутте – одному из крупнейших и беднейших кварталов красных фонарей в мире. Хотя, разумеется, в бордели этого квартала продавали женщин со всего света, а многие там и родились. Я слышу, как эти слова привычно употребляют индийские студенты по отношению к жителям кварталов красных фонарей. И это при том, что Ассоциация самозанятых женщин, в которую входят 1,8 миллиона беднейших женщин Индии, те, что носят кирпичи на строительные площадки или продают овощи на улице, – словом, на сегодняшний день самая репрезентативная из бедных прослоек Индии, – проголосовали за то, чтобы не включать проституцию в перечень обычных работ. Как сказала основательница этой организации Эла Батт:

«Работа – это культ, благородный и достойный».

В Вегасе я встречаю подругу, знакомую с местной секс-индустрией. Начинаем мы с малого – идем после обеда в один из крупнейших отелей и выпиваем в баре, где все официантки ходят топлес. Чтобы избежать подозрений, которые неизбежно возникнут при виде двух одиноких женщин, задающих вопросы, мы говорим, что наши мужья вот-вот придут – у них деловое совещание, и мы хотим найти такое место, где они после работы могли бы хоть немного расслабиться.

Я всегда думала, что, если совру вот так в лоб, меня вмиг рассекретят, но управляющий, ничего не заподозрив, отправляет нас к одной из танцовщиц, с которой можно будет все обсудить во время перерыва. Та рада возможности немного передохнуть и выпить «колы». Накинув платок на три своих стратегических «лакомых кусочка», женщина рассказывает, что пришла сюда работать официанткой, но вскоре хозяин заявил, что, если она откажется заниматься стриптизом, ее уволят. А потом добавилось еще одно требование: не пойдет в «Комнату шампанского» – потеряет место. Поначалу я решила, что эти комнаты для эротических танцев за бутылку шампанского, но я безнадежно наивна – они для быстрого секса. Девушка понимала, что ее склонили к проституции давно отработанным способом, но ей нужны деньги.

Танцовщица радуется возможности выговориться, а мы узнаем о том, что ей пришлось бросить школу в старших классах и пойти работать, потому что мама заболела. Но на самом деле она мечтает когда-нибудь стать сценаристом. Ей хочется рассказать свою историю в реальном Лас-Вегасе – не в этом роскошном отеле, а в квартире, где она живет вместе с мамой. В конце беседы я даю ей свой электронный адрес, не называя имени, и вижу, как она с дежурной улыбкой поднимается на сцену.

Мы вновь садимся во взятую напрокат машину и едем в два других легальных борделя, намереваясь и там рассказать ту же легенду о женах, которые ждут своих мужей.