Моя жизнь в дороге. Мемуары великой феминистки

Первый похож на просторный мотель. У барной стойки сидят двое мужчин в ожидании своей очереди. Моя подруга отходит к машине, чтобы позвонить, а я тем временем заговариваю с брюнеткой в бикини и на головокружительных каблуках. Она тоже клюет на мою легенду и рассказывает, что ее мать когда-то держала нелегальный бордель на Юге, где она и выросла. Работавшие там женщины присматривали за ней и старались в ее присутствии снимать со стен самые откровенные фотографии. У нее, как и у той танцовщицы, тоже есть мечты: девушка показывает блокнот, полный вырезок из журналов, и признается, что бросила школу после шестого класса, но до сих пор надеется, что эта «Книга мечты» поможет ей стать дизайнером.

Дважды за время нашего разговора ее вызывают к клиенту, а по возвращении изо рта у нее пахнет антисептиком. «Дневные клиенты в основном дальнобойщики, им нужен только минет», – объясняет она.

Я спрашиваю, насколько здесь безопасно, и узнаю, что в каждой комнате есть тревожная кнопка, но пару раз, обслуживая особенно плохих парней, она не успевала до нее дотянуться. «Когда на тебе сверху сидят, трудно что-то сделать», – замечает она совершенно будничным тоном.

На очереди у нас следующий бордель, на этот раз размещающийся в нескольких трейлерах на территории, обнесенной высоким забором. Войдя в бар с бетонными стенами без окон, мы уже привычно рассказываем свою легенду мужчине среднего возраста с пистолетом за поясом. Кажется, он нам верит, но не разрешает общаться с девушками, хотя для обслуживания клиентов еще рано, а мы предлагаем заплатить за уделенное время.

Тогда мы идем в бар-ресторан, расположенный примерно в квартале от борделя. Там полным ходом идет какая-то вечеринка, но нам удается пообщаться с хозяйкой – моя подруга с ней знакома. Та говорит, что знает владельца борделя, его все знают. Он отстегивает местным чиновникам, с его помощью все судьи штата получили свои места, а местные боятся его, ведь он ни на секунду не расстается с пистолетом. Еще она видела, как он покупал оптом лапшу быстрого приготовления. Зная, что именно ею он кормит «своих девочек», и сомневаясь, что им этого хватает, она покупает такую же лапшу и бросает девушкам через забор. Так она подкармливает их, чтобы он ничего не заподозрил.

После обеда мы встречаемся и с местной чиновницей, которая проходила свидетелем на суде против хозяина борделя. Она сильно рисковала, но, к сожалению, тот отделался лишь условным сроком. Она же зареклась участвовать в этом впредь.

Уже ночью мы возвращаемся в свой отель на Лос-Анджелес-Стрип. Гиды раздают пестрые рекламные листовки. На одной из них – сплошные фотографии азиатских женщин. На другой – «спецпредложение»: «Всего за 69 долларов – женщины за 30, за 40, за 50 и за 60. Опыт имеет значение!» Стараясь как можно более правдоподобно сыграть роль женщины, которая желает сделать приятное своему мужу, я спрашиваю: это для солидных мужчин? «Нет, – отвечает гид, – солидные мужчины предпочитают девушек помоложе, а это для тех, кто хочет отыметь мамочку».

По дороге в аэропорт я собираю каталоги для взрослых с фотографиями женщин в откровенных позах. Самый частый слоган – «Буду у тебя через 20 минут!».

Но самое страшное открытие я делаю по прибытии в Денвер (штат Колорадо). Там я встречаюсь с друзьями, чтобы обсудить организацию предвыборной кампании Обамы на пост президента. Кажется, сверкающий оскал Лас-Вегаса остался далеко позади. Но я спрашиваю одну из женщин о проституции и торговле секс-рабынями. И хоть это существует в любом большом городе, она тут же заговаривает о Лас-Вегасе. Проституция там легальна, поэтому именно туда везут женщин и девушек, чтобы сломить их волю. То есть сначала подвергают групповому изнасилованию, а затем бьют и держат взаперти до тех пор, пока они не усвоят, что их жизнь полностью зависит от сутенера или хозяина борделя. Между Невадой и другими штатами, включая Колорадо, тянется длинный след из крови и слез. То, что происходит в Лас-Вегасе, выходит далеко за его пределы.

Неожиданно понимаю, что занимаюсь организацией кампании одного из немногих мужчин, которого не представляю настолько помешанным на своем мужском эго, чтобы покупать любовь за деньги. При всем уважении, все прочие легко укладываются в этот образ – от военачальника Эйзенхауэра до звезды Голливуда Рейгана и «славного малого» из Техаса Джорджа Буша-младшего. Все они так любили власть, что не задумываясь заплатили бы за секс. Даже о Ричарде Никсоне ходили слухи, будто бы его богатый сторонник Бебе Ребозо купил ему девушку по вызову. Когда я сопровождала Никсона в составе пресс-службы на предвыборном самолете, репортеры вовсю шутили на эту тему. Они представляли, как Никсон заходит в спальню с девушкой, отсчитывает положенное время, а затем выходит, словно он «тот еще самец», которым ему всегда хотелось быть.