Моя жизнь в дороге. Мемуары великой феминистки

Меня они весело окрестили «эстафетной палочкой» – поскольку я была единственной белой женщиной, которая рано утром или поздно вечером обходит одну за другой группы, проживающие в разных номерах.

Там, где это было возможно, я составляла тексты и перечни уникальных вопросов, а потом представляла полученный результат на общее одобрение. Для меня эта должность была почетной, но с ней мое волнение достигло предела. Я боялась все перепутать и к тому же не успеть в этой неразберихе на все собрания.

Переходя от одной группы к другой, я видела, как женщины завтракают или ужинают всеми возможными видами закусок – от хьюстонской версии бейглов до техасско-мексиканских пицц. Среди трех сотен афроамериканских делегатов были юристы с опытом проведения парламентской процедуры и женщины, никогда прежде не бывавшие на конференциях; члены сестричества «Три Дельта» и студентки в армейских сапогах; радикалы, не верящие в голосование, и ветераны борьбы за права – как Дороти Хайт, занимавшаяся этим с юности, с момента своего знакомства с Элеонорой Рузвельт.

В то время как афроамериканки поднимали общие вопросы расизма и бедности, женщины из азиатской и тихоокеанской групп дополнили перечень проблемами языкового барьера, нелегальной рабочей силы и изоляции, с которыми столкнулись прибывшие в эту страну жены военных. Испано-американки рассказывали о том, как матерей-мексиканок разлучали с их детьми, рожденными в Америке; о пуэрториканках, с которыми обращались так, словно они не граждане этой страны; и о кубинках, отрезанных от своих семей из-за напряженных отношений между США и Кубой. Все это каким-то образом нужно было уложить в одну программу, которую затем планировалось представить на обсуждение и голосование делегатов.

И все же я оказалась совершенно неподготовленной к разговору с коренными американцами и алеутами. Ни из одной другой беседы я не вынесла столько нового, сколько из общения с ними. Например, когда женщины из индейских племен страстно говорили о «прерывании», имея в виду расторжение договоров, другие группы меньшинств думали, что речь шла о прерывании беременности. В отличие от других «цветных» женщин, борющихся только за равенство внутри общего потока, коренные американки хотели добиться еще и независимости и права на самоопределение за пределами этого потока. По договору с правительством, коренные народы должны были находиться на равных с Вашингтоном, однако в действительности им было запрещено даже преподавать в школах родной язык. Как сказала одна из членов индейской делегации: «У других американцев есть своя история, и семья, и генофонд на исторической родине. Если французский или арабский в Америке забудут, есть и другие места, где на них по-прежнему говорят. У нас же нет другой земли. Если наши языки исчезнут – они уже не вернутся. Если и мы исчезнем – нам конец».

Слушая их, я начала осознавать, что на моей родине есть множество важных культур, о которых я ничего не знаю, и их представители изо всех сил борются за то, чтобы удержать или восстановить равновесие – между мужчинами и женщинами, между людьми и природой. Равновесие, которое, по мнению членов современных борцов за справедливость, придумали они. Даже само название «индейская земля» означает не просто территории с автономным управлением внутри Соединенных Штатов, но и некую общность между большими и маленькими городами, где живут коренные народы. Как сказал мне один активист-чероки: «Индейская земля стала для нас кратчайшим путем домой – будь то резервация или город. Это место, где нас знают, где мы в безопасности».

И еще я заметила, что здесь чувство юмора – скорее инструмент для выживания, быть может даже в большей степени, чем в других женских группах.

Здесь шутят: «Кого это Колумб назвал примитивными? Ответ: женщин, имеющих равные права».

Там я впервые начала осознавать, как мало знаю и как сильно хочу постичь это новое знание.

Наконец, срочные вопросы были заменены короткими фразами, из которых была составлена обновленная Программа меньшинств. За несколько минут до представления его на рассмотрение и голосование представительницы цветных групп – по одной от каждой – должны были собраться вместе, чтобы в последний раз обсудить положения и утвердить окончательный вариант, а затем бежать к микрофону.