Моя жизнь в дороге. Мемуары великой феминистки

Вначале Максин Уотерс прочла преамбулу о дискриминации по расовому и половому признаку. Эту честь молодая женщина из Калифорнии, член законодательного собрания, заслужила за свои организационные навыки, благодаря которым смогла объединить трехсот представителей из разных афроамериканских групп. Затем от имени коренных американцев и алеутов выступила Билли Нейв Мастерс – преподавательница и активистка народа чероки. Она говорила о суверенитете как основной проблеме своего народа и взывала к «Матери Земле и Великому духу». Эти слова, казалось, не совсем уместны в политической программе, но я попросила другие группы оставить их. Одна пожилая женщина из группы чернокожих согласилась: «Моя бабушка уж точно прислушалась бы только к этим словам». «Проблемы – это голова, но в этих словах – душа и сердце». Когда Билли произносила это, я видела, как члены делегации вставали со своих мест, чтобы посмотреть, кто читает эти строки.

Потом была Марико Тсе – молодая американская актриса японского происхождения, рассказавшая о том, как нелегко иммигрантам из Азиатско-Тихоокеанского региона преодолеть языковой барьер, культурные предрассудки, победить неравные условия в трудовой сфере и стереотип «эталонного меньшинства» – то есть того, в котором, по идее, не должно быть внутреннего бунта и проблем.

От испаноязычных выступили три члена делегации – мексиканка Сэнди Серрано-Свелл, кубинка Ана Мария Перера и Селесте Бенитес из сената Пуэрто-Рико. Впервые в истории представители различных испаноговорящих групп объединились на публичном мероприятии вне своих стран и призывали своих коллег-мужчин обратить внимание на этот факт. Текст они читали по очереди и одинаково отстаивали права иммигрантов и установление минимального размера оплаты труда для рабочих-мигрантов, попутно напомнив СМИ, что испаноязычные репортеры – не представители зарубежной прессы.

Последней была Коретта Скотт Кинг. Рядом с ней стоял ее телохранитель – живое напоминание о пережитых трагедиях и присутствующей до сих пор угрозе. Она привела численные показатели безработицы среди чернокожих женщин – даже выше, чем среди мужчин; а помимо него существовало также предвзятое отношение к чернокожим семьям, чернокожим детям в ожидании приемных родителей и многое другое.

Потом она обратилась от имени всех групп и призвала «с энтузиазмом принять этот новый план во благо всех женщин из числа меньшинств в этой стране!».

За этими словами послышались восторженные возгласы, но ее голос перекрыл их. «Пусть наше послание разлетится от Хьюстона по всему миру. Теперь у нас есть новая сила, новое понимание, новое сестринство – против всей той несправедливости, что произошла здесь. Нас больше не разделить и не уничтожить!»[31]

Так под песнопения, аплодисменты, со слезами на глазах две тысячи делегатов приняли так называемую Программу меньшинства.

Это была важная веха конференции, и я так гордилась, что помогла ей осуществиться, как будто это было главное событие всей жизни.

В глубине переходов и коридоров кто-то запел песню «Мы преодолеем!». Словно океанские волны, люди вставали и присоединялись к общему морю голосов. Я видела, как белые мужчина и женщина из делегации Миссисипи – группы, избранной для того, чтобы представлять штат на конференции, прежде чем их места забрал себе ку-клукс-клан, – дотянулись друг до друга через соседей, взялись за руки и встали.

Ко второму куплету наблюдатели на трибунах и представители СМИ тоже встали и присоединились к пению. И даже когда они допели до конца, люди продолжали аплодировать, держа руки высоко над головой, и скандировать: «Теперь это наше движение!» Казалось, никто не хотел, чтобы это мгновение заканчивалось.

Я, к своему удивлению, обнаружила, что плачу. Эти женщины обратились ко мне за помощью, и я, в свою очередь, начала мало-помалу приходить к пониманию того, как объединить две свои деятельности – писательскую и общественную, – которые до того момента разрывали мою жизнь на части.

Теперь же моя жизнь разделилась на «до» и «после».

До Хьюстона я голосовала за то, чтобы заплатить часть наших скудных средств отставным полицейским, которые сумели бы защитить конференцию от враждебно настроенных демонстрантов.

После Хьюстона я поняла, что благодаря женщинам-волонтерам в красных футболках и опыту участия в движении чувствую себя гораздо увереннее, чем после общения с теми полицейскими.

Недостаток веры в их силы на самом деле был недостатком веры в себя.

До Хьюстона я знала, что женщины, объединившись в небольшие группы, могут быть по-настоящему смелыми и верными друг другу, уважая различия.

После поняла – женщинам доступно это умение и в больших группах, что они могут преодолеть различия ради великой цели.

До Хьюстона я говорила, что женщины могут организовать масштабные общественные мероприятия по крайней мере не хуже мужчин.