Моя жизнь в дороге. Мемуары великой феминистки

Когда долго путешествуешь, каждая история превращается в роман.

Две самые «долгоиграющие» истории о такси в моей жизни связаны не только с водителями, но и с моими друзьями.

Однажды мы с Фло Кеннеди возвращались с совместной лекции и, сидя на заднем сиденье такси по пути в бостонский аэропорт, обсуждали ее книгу «Abortion Rap». Таксистка – пожилая ирландка, каких я больше не видела за рулем, – остановилась на светофоре и произнесла бессмертные слова: «Милая, если бы мужчины могли забеременеть, аборт стал бы священным ритуалом!»

Хотела бы она, чтобы ее слова стали достоянием общественности? Не знаю, но до сих пор жалею, что мы не спросили ее имени. После того как мы с Фло рассказали об этом на совместном выступлении, эта фраза появилась повсюду – на футболках и значках, на стенах клиник и транспарантах, от Вашингтона до площади Святого Петра в Ватикане, от Ирландии до Нигерии. К 2012 году, спустя почти сорок лет после той поездки, слова этой женщины оказались на одном из баннеров во время Республиканской национальной конвенции в Тампе. Тогда партия выдвинула на пост президента США Митта Ромни, обещавшего в своей программе среди прочего объявить аборты вне закона. Ни Фло, ни та таксистка не дожили до этого дня, чтобы своими глазами увидеть его поражение, но обе они незримо там присутствовали.

Много лет назад, частенько останавливаясь у подруги в Бруклине, я начала пользоваться такси «Черная жемчужина». Надо сказать, что в этом районе треть жителей были афроамериканцами, а водители желтых такси Манхэттена старались лишний раз не соваться в черные кварталы и нередко вообще отказывались от поездок в другие районы (хотя по закону обязаны отвезти пассажира, куда бы он ни пожелал). Так появилось на свет множество частных служб и просто водителей, желающих заработать. Одной из первых была «Черная жемчужина». Даже слоган у них был соответствующий: «Мы – не желтые, домчим, куда скажете».

Стоило мне позвонить диспетчеру, как всего через несколько минут появлялось такси. Это всегда была большая старая американская машина с низкой посадкой, благоухающая марихуаной, с сиденьями в чехлах из искусственного меха, объемной музыкой и отсутствием преград между водительским и пассажирскими креслами. Казалось, будто ты в утробе вместе с Марвином Гэем, Аретой Франклин или Чакой Хан и слушаешь все подряд, от блюзовых нетленок и рэгги до последних танцевальных хитов и рэпа.

В первый раз, когда я поблагодарила водителя за эти потрясающие ощущения (от удовольствия я забыла даже о пробке), он улыбнулся в ответ: «Я как-то повернулся – гляжу, а пара на заднем сиденье танцует!»

От самих водителей я узнала, насколько важен этот сервис для людей. Не только потому, что желтые такси нередко просто проезжали мимо чернокожих людей (или говорили: «Простите, но я не еду в Бруклин»), но еще и потому, что чернокожие женщины, которым подходил срок рожать, не могли рассчитывать на обычное такси и должны были заранее найти, кто отвезет их в роддом. А потом, после корейской войны, в Бруклин вернулся афроамериканец по имени Келвин Уильямс. Он-то и придумал «Черную жемчужину». Сервис приобрел такую популярность, что его выдвинули на пост в Ассамблею штата Нью-Йорк, где тот пробыл два срока.

У каждого водителя «Черной жемчужины» – своя история.

Так вышло, что мне дважды попался один и тот же человек, и во второй раз я наконец решилась спросить, почему в его машине есть единственные на весь сервис жалюзи.

– В этих местах, – отвечал он, указывая на улицы бруклинского квартала Бедфорд-Стайвесант, – найти деньги легче, чем укромное местечко, где можно побыть вдвоем. Деньги можно занять или украсть, а вот с приватностью сложнее. У меня у самого было семеро братьев и сестер, и я встречался с подружкой под звездами, уворачиваясь от крыс и стараясь не попадаться на глаза пьяницам; или зависал с чуваками на углу улиц, промерзая до костей. Даже когда я шел в театр «Brooklyn Fox» посмотреть на малыша Стиви Уандера – тогда он и впрямь был малышом, – охранники то и дело прочесывали коридоры с фонарями. А мне просто хотелось согреться зимой, освежиться летом и послушать музыку; хотелось просто найти свой уголок и хоть ненадолго почувствовать себя счастливым. Поэтому, когда я вышел на пенсию и стал водителем «Черной жемчужины», подумал: «Вот оно! Буду спасателем! Черным рыцарем в серебряных доспехах!» Я всегда зорко слежу за тем, чтобы в мою машину не проносили оружие, не распивали в ней крепких напитков и не употребляли наркотиков. Я включаю музыку, опускаю жалюзи и катаю пассажиров столько, сколько они пожелают».