«Я вырос в семье, жившей за городом, в большом доме посреди степи. Всего нас было три поколения. Я знал, что мой дедушка был одновременно и моим отцом, и отцом моей матери, но тогда не понимал, что в этом такого. Зато точно знал – и ненавидел – то, что, если у нас не было денег на бензин, мать или кто-то из родственников отправит меня в служебное помещение, чтобы я сделал минет заправщику. Не помню, сколько мне было, – наверное года четыре или пять, – когда я стал делать его и своему деду. Помню, как он не раз повторял, что я должен был быть его внучкой. Может быть, ему было не по себе оттого, что он занимался этим с мальчиком, и потому мать начала одевать меня как девочку и звать девчачьим именем. Когда я пошел в школу, то стал носить мальчиковое, но друзей у меня не было. Я сразу понял, что наша семья была как раз из тех, с которой другие родители запрещали своим детям общаться.
Когда стал достаточно взрослым, чтобы убежать, я прибавил себе возраст и пошел служить во флот. Там я чувствовал себя в безопасности гораздо больше, чем дома. Именно побег стал моим спасением. К тому времени, как я отслужил и вернулся в родной город, где снял комнату, неподалеку открылся женский центр, где собирались группы и обсуждали все на свете, в том числе сексуальное насилие над детьми. Я и не знал, что не одинок в своем горе. Психолог объяснила мне, что, когда женщины начинали делиться своими историями, выяснялось – это частое явление среди девочек, но не только. Когда жертвы подобных издевательств нуждались в помощи, но не могли себе позволить лечение, этот психолог организовывала группы. Именно в такую группу, вместе с шестью женщинами, попал и я. Там мне открыли глаза на то, что в случившемся не было моей вины. Когда жители города узнали, что мы разбалтываем семейные тайны, женскому центру пришлось уволить психолога. И все же она продолжила встречаться с нами в частном порядке.