Моя жизнь в дороге. Мемуары великой феминистки

Вместе с Беллой, Бетти Фридан, Ширли Чизхольм, Фанни Лу Хамер, Дороти Хайт, Беулой Сандерс из Национальной организации по защите права на соцобеспечение, лидером коренных народов Америки ЛаДонной Харрис и другими я вошла в состав временного совета по разработке программы. Мы должны были учредить фракции в городах и штатах, а также встречаться с представителями организаций, созданных стихийно, после новостей об учреждении нашего объединения. Я объехала дюжину штатов – от уже привычной Калифорнии до совершенно незнакомого Теннесси. Все это происходило так стремительно, что однажды по пути из Нью-Йорка в Филадельфию меня встретили станцией раньше, чем я должна была выходить. Активистки из НПОЖ были уверены, что именно они должны были встречать, а не другая группа на следующей станции. К счастью, две команды потом объединились.

Вернувшись домой, я отправилась на учредительное собрание Политического объединения женщин Манхэттена, где собралось что-то около шестисот участниц. Мероприятие под руководством Элеанор Холмс Нортон, тогдашней главы Комиссии по правам человека Нью-Йорка, продолжалось весь день. По меньшей мере треть участников были чернокожими, латиноамериканцами, азиатами и прочими. Это было единственное на моей памяти мероприятие в Манхэттене, чья аудитория отражала истинное лицо этого места.

Определившись с уставом и структурой, мы перешли к цели создания НПОЖ – повышению количества делегатов-женщин на национальных съездах Демократической и Республиканской партий 1972 года, для того чтобы добиться принятия Поправки о равных правах, признания права на репродуктивную свободу, а также решений по другим вопросам равенства, включенным в политические платформы обеих партий. Для того чтобы воплотить все задуманное жизнь, нужны были годы. К моменту учреждения всех фракций до первого съезда оставалось меньше двух месяцев.

На июльском съезде Демократической партии в Майами, впервые со времен суфражисток, активно участвующие в политике женщины оказались в центре внимания. Все мы испытывали одновременно волнение и страх. Тогда съезды еще представляли собой рабочие совещания, на которых принимались важные решения, а не просто политические спектакли для телевидения. Нам нужны были места, где каждое утро могли бы собираться сотни женщин-делегатов для принятия таких тактических решений, как оспаривание постановлений непредставительных делегаций, отстаивание прав меньшинств, а также ответы на вопросы прессы и прочие каждодневные сложности, которые готовила нам судьба. Кроме Беллы, Ширли и других лидеров, НПОЖ назначало спикера для каждого съезда, чтобы пресса и прочие интересующиеся знали, кто будет принимать участие.

Меня такая перспектива совсем не привлекала, и я открыто попросила не назначать меня и даже не пришла на собрание, где проходило голосование. К сожалению, мне предстояло узнать, что, по мнению общественности, тот, кто не желает быть спикером, будет избран с большей вероятностью, чем тот, кто рвется на этот пост. Бетти Фридан присутствовала на голосовании и предложила свою кандидатуру, но выбрали меня, причем в мое отсутствие. Попытки избежать конфликта порой приводят к тому, что конфликт сам тебя находит.

А конфликт был, и еще какой. Прежде мы встречались с Фридан только на групповых собраниях. Вопреки стереотипам, далеко не все феминистки знакомы между собой, а мы к тому же не были ровесницами и принадлежали к разным ветвям движения. Я понимала, что поражение в выборах на пост спикера было бы болезненно для кого угодно, но для Фридан особенно. Ведь после написания книги «Загадки женственности», которая помогла миллионам домохозяек из пригорода, окончивших колледж, не утратить трезвость рассудка, редакция газеты «The New York Times» назвала ее «матерью и наставницей движения за освобождение женщин». В поисках справедливости Фридан угрожала судом и даже отправила адвоката, чтобы проверить бюллетени, но нарушения обнаружены не были.