Моя жизнь в дороге. Мемуары великой феминистки

Даже Теодор Уайт, хроникер президентских кампаний, которого редко интересовали те, кто не облечен властью, отметил, что НПОЖ вывело женщин на политическую арену. О нашей же штаб-квартире, которую он назвал «развалюхой «Бетси Росс», Уайт написал: «Быть может, стороннего посетителя поразили бы высокая тональность множества женских голосов или комнаты с незаправленными постелями, неразобранными чемоданами, разбросанными упаковками из-под йогуртов, джинсами и бюстгальтерами, висящими на комодах, – но лишь ненадолго. Отель «Бетси Росс» был самым настоящим центром силы. Мимеографы штамповали листовки, летели предохранители, и каждый вечер курьеры садились в автобусы, чтобы отправиться на Коллинз-авеню и убедить служащих сорока крупных отелей положить листовки в почтовые ящики делегатов или просунуть под двери их номеров… К началу съезда 1972 года женщины уже обладали реальной властью».

С этого момента в моей жизни начался этап организации кампаний внутри движения, а не по заказу какого-нибудь кандидата. До тех пор моя поддержка кампаний заключалась в написании статей и работе над организационной частью в качестве волонтера.

Теперь же я мало-помалу стала понимать, что эффективнее всего – укреплять позиции тех движений, чья программа базировалась на ключевых принципах, и тогда они, в свою очередь, станут опорой кандидатам, пропагандирующим те же принципы.

Движения лучше любого волонтера или участника команды кандидата и уж тем более лучше сторонних журналистов и активистов, наблюдающих за его деятельностью извне, могут продвигать в массы новые идеи и освещать существующие проблемы, мотивируя избирателей. О поддержке нужно не просить, а обеспечивать ее самостоятельно, за счет «гендерного разрыва», – так считала Белла. Женщины всех социальных групп гораздо чаще мужчин голосовали за равенство, здоровье и образование, а также против жестокости как способа решения конфликтов. И дело было не в биологии, а в жизненном опыте.

В 1984 году я стала свидетелем того, чего не надеялась когда-либо увидеть за всю свою жизнь: женщины, баллотировавшейся на пост вице-президента по списку одной из ведущих партий. И это был не просто символ, а кандидат с реальным шансом на победу. Джеральдин Ферраро была не старше меня и уж точно не больше меня любила конфликты, но она прошла весь путь, с самого низа, пережив политическую оппозицию и нападки журналистов. Вне всякого сомнения, она проехала по стране больше миль, чем ее напарник по предвыборной гонке, Уолтер Мондейл, и вдвое больше их оппонентов – Рональда Рейгана и Джорджа Буша, – вместе взятых.

Я обратила внимание на то, что она пользуется популярностью среди простых людей, собиравшихся в больших и малых залах. Даже на съезде демократов в Сан-Франциско она отказалась от пышного, пафосного приема в пользу простого и близкого «маленьким людям», организованного НПОЖ. Она вышла на огромную сцену в окружении лидеров, избранных женщинами, которых еще несколько лет назад было так мало, что они не смогли бы заполнить эту маленькую комнату. Кто-то из родителей посадил маленьких дочерей на плечи, чтобы те своими глазами увидели будущее; многие женщины плакали.

Они были свидетельницами не просто возможной победы одной женщины, но глобальных перемен в собственной судьбе.

А Ферраро нуждалась в их поддержке. На каждой автобусной остановке ее встречали активисты-католики, осуждавшие ее за поддержку программ планирования семьи и легализации абортов. Я заметила, что с сенатором Тедом Кеннеди – католиком, который также выступал за свободу выбора, – они вели себя гораздо спокойнее, словно подразумевая, что корень зла кроется именно в сильных женщинах-бунтарках. Кроме того, репортеры то и дело спрашивали Ферраро, достанет ли у женщины силы «нажать кнопку», то есть объявить войну; при этом они не спрашивали кандидатов-мужчин, хватит ли им благоразумия не делать этого. А сколько страниц было исписано комментариями о ее прическе, при этом никто даже не заикнулся о волосах Рейгана, явно крашеных и напомаженных. Барбара Буш заявила репортерам, что Ферраро – это то, о чем обычно не говорят по телевизору, но что «рифмуется с богатством». Больше всего ее обвиняли в наживе на сомнительных сделках с недвижимостью, проводимых ее мужем. Отчасти поводом для обвинения послужили их итальянские фамилии. Нападки эти слегка поутихли только после того, как она несколько часов отвечала на вопросы журналистов – пока у них не иссяк запал и запас этих вопросов.