Мокрый не боится дождя

На разборки с совестью ушли добрых два часа. Когда они миновали, и профессорская жена вошла в кабинет — рука сама потянулась к столешнице.

Она проделала всё, как читала в книжке. Конверт распахнул внутренности — быстро, как эксгибиционист — полы пальто. Внутри оказались плотно сложенные страницы из тетрадки в клеточку.

«Почерк тот же, что и на конверте».

Стремительно, словно опасаясь, что ей помешают, Ольга развернула страницы:

«Дорогой Владимир Николаевич!

Я знаю, что прямота моя вас покоробит».

На лестничной площадке первого этажа послышались голоса. Командирский тембр одного из них опознал бы даже глухой.

Пока два немолодых человека преодолевали лестничные марши, она провела языком по клеевой полоске клапана и вернула конверт на место. Затем убрала со стола тихо увядший цветок китайской розы.

Ещё осталось полминуты… Чтобы плотно притворить за собой дверь мужниного убежища, надеть на лицо приветливо-улыбчивую маску и отпереть дверь.

В этот миг и потух свет.

Веерное отключение электроэнергии.

Глава 5 Дело наше — труба!

Глава семьи ощутил явную перемену. И дело не в присутствии пасынка. Изменения касались самой атмосферы. Как будто в ней накопилось почти осязаемое напряжение. Оно аккумулировалось где-то под высоким потолком и теперь оседало на затылки.

Он натянул бабушкину шаль на голову и поудобнее расположился на раскладушке. Вместо спасительной черноты выплыл грузовой отсек «боинга», куда наверняка поставили Ритин гроб. Наверное, такие грузы принято закреплять, ведь при взлёте они могут заскользить по самолётному днищу.

Он поднялся и подошёл к кухонному окну. На небе ёлочной игрушкой повис месяц. Вдали посверкивали огни «матери городов русских».

Тревога не давала погрузиться в любимую медитацию — мысленное созерцание лужайки «Парадиза», по которой чинно прогуливалась цапля. Зато стала одолевать тяжесть во всём теле.

Он снова прилёг — на этот раз сон сморил его. Но продолжался недолго.

…С натугой втянув воздух, Садовой открыл глаза. Потрескивала свеча на блюдце, поставленном прямо на пол. Он осознал, что лежит в коридоре и хочет есть. Неловко выбрался со своего ложа — пружины раскладушки заскрипели. Держа блюдце со свечой в одной руке, а другой опираясь о стену, он двинулся по тёмному тоннелю коридора. Ориентиром служил белевший впереди холодильник. По какой-то причудливой ассоциативной связи он напомнил Садовому о письме, адресованном Лёле. Интересно, что в нём? Предложение, касающееся работы? Было бы нехудо подыскать ей занятие. Всё-таки женщине в её возрасте рано запираться дома. Может, отсюда её нервозность последних месяцев? Следует поинтересоваться, кто же адресат.

Однако чувство голода взяло верх. Рука потянулась к съестным припасам. Он только подкрепит силы, а после никакая сила не принудит его отвлечься…И как подтверждение свыше — вспыхнуло электричество. Свет обжёг сетчатку, а тишину разорвал телефон. Будто глас трубы в Судный день. Профессор потащился в прихожую. Кнопка бра нашлась не сразу. Его вспышка ослепила во второй раз, так что трубку аппарата с крутящимся диском по серёдке он обнаружил наощупь.

— Привет, Садовник!

— Здорово, Паша!

— Я вот всё думаю…

— И чего надумал?

— Может, ты, глядя на Костика, мыслил про себя, что составление картинок из пазлов — занятие немудрящее, по сути своей детское.

«К нему он клонит?»

— Но это целое искусство. Ибо итоговая картина-это некая форма, некая структура. Это-да что там-целая система! И заметь — не элементы её определяют, а наоборот.

— Логично. Познание законов целого-не может исходить из познания его частей, — подвёл черту украинский абонент, но российского уже понесло:

— Это значит, что можно разглядывать пазл, но при этом не продвинуться ни на шаг. Что и случилось в Египте.

— Э-э-э…

— По настоящему важной, Володя, является лишь связь деталей.

— Кто же спорит, Паша? Ведь само английское слово puzzle означает загадку, — скрыл нетерпение под беззаботным тоном профессор.

— А разгадывание её сводится к перебиранию возможных комбинаций.

— И тут с тобой тоже не поспоришь.

— Но есть одно добавление. В эту игру не играют в одиночку.

— Но твой Костя…

— Каждое движение, которое Костик совершал, ранее уже проделывалось изготовителем пазлов. Сечёшь?

— Ну допустим, — в голосе Садового зазвучало раздражение.

— Так что дело наше — труба.

— Какая ещё труба? — профессор взял октавой выше.

— Не расшифровать нам этой загадки!

«А может, и слава Богу?» — подумал украинский абонент, но озвучить мысль не решился.

А российский продолжал вещать в трубку:

— А всё потому, что не было никакого составителя у нашей puzzle. Я имею в виду такого, у кого бы имелся план, схема или методика. Всё спонтанно произошло. Ну как ваза, к примеру, разбивается. Сечёшь?

— Секу! — согласился украинский абонент исключительно для того, чтобы не вызвать с противоположной стороны новый шквал доводов.

Не помогло.

— Ты можешь мне возразить, что из наличествующих осколков вазу можно склеить. При желании.