Молчание костей

Не было в лексиконе Адраны слов, которые могли бы должным образом описать ошеломляющую громадность Звездного Кита. Сказать, что она была размером с мир, значило бы серьезно недооценить реальность.

Тем не менее требовалось какое-то сравнение. Собрание ничем не могло помочь. В нем имелись шарльеры, веретенообразные миры, кружевные миры, миры-оболочки и сферические миры, но не было – за исключением самого Старого Солнца – ни одного тела больше дюжины лиг в поперечнике. Возможно, до Раскола что-то сравнимое существовало: не старые миров (ибо они были намного больше – измерялись тысячами лиг, а не сотнями), а какое-то промежуточное тело той разновидности, которая навсегда ушла в прошлое.

Может… луна?

Ей вспомнился мерзкий доктор Морсенькс, семейный врач на Мазариле. Сестры прозвали его Морденьксом, и он чем-то напоминал луну, хотя Адрана и Фура ни разу не видели ее воочию и не могли увидеть. Но на картинках, которые показывал Паладин, иногда попадались луны: маленькие миры, обращающиеся вокруг больших. Иногда, чтобы позабавить или напугать детишек, на этих небесных телах рисовали лицо, наделяя их характерами. Одна из самых злобных физиономий была просто вылитый Морсенькс…

Итак, корабль размером с луну. Это сгодится, пока Адране не придет в голову что-нибудь получше.

За сотню лиг до цели они замедлились и поползли вперед со скоростью всего тысячу пядей в секунду, одновременно сканируя объект при помощи подметалы. Адрана из осторожности убавила мощность луча до минимума. А еще она посылала локационные импульсы вручную, не позволяя машине включаться с фиксированным интервалом. Она нажимала на кнопку, ждала ответа и только после кивка Фуры давала новый импульс. Подметала был настроен так, чтобы интегрировать картинку на экране, добавляя конфигурацию пятен каждого нового импульса к предыдущему, чтобы изображение создавалось постепенно.

Еще в Тревенца-Рич сестры поняли, что у космического объекта плотная оболочка и протяженность более ста лиг. Теперь, хотя было все еще слишком темно, чтобы разглядеть его на фоне неба – за исключением тех мест, где объект заслонял звезды, – удалось гораздо точнее оценить его форму и размеры. Звездный Кит имел форму эллипсоида: в середине она была толще, чем на закругленных концах, и имела чуть больше двухсот лиг в длину. В самом широком месте достигала сорока лиг и была слегка приплюснута, так что перпендикулярное измерение составляло чуть меньше тридцати лиг. Как буханка хлеба, которая сильно разбухла в процессе выпечки, а затем на нее кто-то случайно сел.

На этом очевидные сравнения заканчивались. С каждым интегрированным импульсом подметала выделял все новые нюансы формы и текстуры, для которых сестры не могли подыскать аналогий. Поверхность Звездного Кита была не гладкой и блестящей, как корочка хлеба, а тусклой и бугристой. На ближнем краю имелось отверстие, в котором импульсы не отражались. Впадина или пасть, что-то в этом роде, длиной в несколько лиг.

– Думаю, можем взглянуть поближе, – сказала Фура.

Несмотря на сильные сомнения, которые никак не унимались, Адрана не стала возражать. Она немного прибавила скорости.

– Выйдем на дистанцию десять лиг. Тогда сможем воспользоваться прожектором.

– Когда замедлимся, как можно дальше отверни наши дюзы от Звездного Кита. Было бы невежливо пускать газы ему в лицо. Пусть он и выглядит мертвым…

– Это не может быть правдой, – согласилась Адрана. – Вероятно, он спит или в коме, но не мертв. Что-то происходит, когда эта штука подлетает к Старому Солнцу, и прошло всего лишь несколько тысяч лет с их последней встречи. Ей должно быть не менее десяти миллионов лет, и вряд ли она протянула так долго только для того, чтобы помереть задолго до гибели Вселенной.

– «Что-то происходит» не всегда, – напомнила сестре Фура. – Не каждый раз и даже не один из тридцати. Возможно, она просыпается только единожды в миллион лет или около того – как раз достаточно, чтобы объяснить наши тринадцать известных Заселений.

– Или, возможно, она каждый раз пытается сделать что-то очень трудное, – сказала Адрана. – Что-то, у чего меньше одного шанса из тридцати на успех. И все же она не сдается и менее чем через двадцать тысяч лет совершит новую героическую попытку.

– Настойчивость не всегда равнозначна героизму. Зверь будет биться головой о грязную клетку, пока его мозги не превратятся в кашу. Возможно, мозги этой штуки уже превратились в кашу и она знает о своем предназначении не больше, чем мы. Ты сказала, она может быть в коме. Есть и другая вероятность: она в маразме.

Адрана сбавила скорость, внимательно следя за индикатором топлива.

– Тебе не кажется, что вежливость требует не судить заранее о состоянии разума этого создания?

– Как скажешь, душа моя.