Молчание между нами

НАТАНИЭЛЬ МАКИНТАЙР ОТВЕЧАЕТ НА ОБВИНЕНИЯ В РАСИЗМЕ

Неделю назад на страницах этой газеты меня обвинили в расизме за мои слова о психически нестабильном подростке азиатского происхождения, который покончил жизнь самоубийством. Позвольте сказать прямо: я не расист.

Если кому-то хочется меня обвинить, обвиняйте в том, что я любящий, заботливый отец. Я переживаю о своем сыне. Он находится под значительно большим давлением, чем я в его возрасте, а ведь я был лучшим выпускником элитной частной школы на восточном побережье. Я стал одним из крупнейших венчурных инвесторов Кремниевой долины благодаря упорному труду и готовности многим пожертвовать. Я хорошо знаком с безжалостным миром предпринимательства, я видел, как молодые стартапы поднимаются и терпят крах, я не понаслышке знаком с поражением и с упорством, но я никогда не встречал такой жестокой конкуренции, как в школах в Секвойя-Парк.

Культура нашего городка изменилась. Достаточно взглянуть на историю Дэнни Чэня, мальчика-азиата, совершившего самоубийство на железной дороге прошлой весной. Все в один голос утверждают, что он пользовался популярностью среди сверстников, был одним из капитанов баскетбольной команды. Его приняли в Принстонский университет. Его жизнь складывалась превосходно, но он все равно решил покончить с собой. Встает вопрос: почему?

Ни для кого не секрет, что самопровозглашенные мамы-тигрицы[32] много внимания уделяют учебе и сильно давят на своих детей. Чем больше азиатов к нам переезжает, тем сильнее возрастает конкуренция в школах. Дэнни стал пятым учеником, покончившим с собой за последние полтора года. Разве наши дети смогут добиться успеха в обстановке, где даже Принстон недостаточно хорош? Как они могут состязаться с детьми-азиатами?

Эти опасения не делают меня расистом. Напротив, я восхищаюсь азиатским сообществом. Среди моих друзей и коллег много азиатов. Я не раз ездил в Азию как по работе, так и для удовольствия. Я хорошо знаком с их культурой. То, о чем я пишу, – не расизм, а реальность.

Я хочу жить в мире, который даст моему сыну шанс.

Я потрясен выдвинутыми против меня обвинениями. Репутацию, над которой я работал всю жизнь, втоптали в грязь. Пострадал мой бизнес. И все же я глубоко скорблю о потере семьи Чэнь. Я надеюсь, что Мэйбелин Чэнь получит профессиональную помощь, в которой она явно нуждается.

Я читаю написанное один раз, второй, третий. С каждым разом пламя полыхает все сильнее. Я думаю о родителях, и мое сердце обращается в жгучий уголек. Я перечитываю письмо в четвертый раз и резко поворачиваюсь к Джошу.

– Как. Ты. Мог? – цежу я сквозь сжатые зубы.

– Что? Как я мог что? Оно ужасно, я знаю, но это же не я написал.