Молчащие псы

"Когда я был при дворе короля Станислава, там как бы на постоянной основе пребывал старый шляхтич Закжевский. Тот, развеселенный старым медом, взяв меня в свое помещение в замковом флигеле, начал о том рассказывать: "Ты же знаешь, сударь любил и жо сих пор любит красивых бабцов. Хотя имелась у него и пани Грабовская и столько других дам, так захотелось ему толстушки, жены гайдука Бутцау (...). Узнал об этом и досмотрелся до этого всего гайдук и не мог этого переварить. Проследил он, как его величество король, закутанный широким плащом, прикрывая себе лицо, от его душки-супруги выходил. Изображая пьяного, гайдук нападает, вроде как на чужого бродягу, и начал егоавгустовкой плашмя угощать; король с ног, гайдук за ним, и тут августовка в руке как-то повернулась, короче, рубанул он ему по голове. После такой горячей бани его величество (...) обливается кровью. Тут же об этом случае дают знать московскому послу. А хитрый же был тип; весьма он был обрадован королевской раной...".

У радующегося Репнина было озабоченное лицо, когда он спросил Браницкого:

- И что думаешь обо всем этом деле, генерал?

- Думаю я, князь, что это не уличные бандиты, но что политическое это дело.

- Вот и я так считаю. И складывается у меня впечатление, что пан маршалок Белиньский, ответственный за безопасность в городе, на это место никак не подходит.

- В этом мы единодушны, ваше княжеское высочество, вот только у слишком многих людей в этой стране мнение отличное, они считают этого старика даром Провидения.

- Не знаю, правильно ли мы понимаем друг друга, господин генерал. Его полиция бывает действенной, это следует признать, но в последнее время месье Белиньский начинает заниматься не тем, чем ему следует заниматься. В этом плане у меня имеются подробнейшие сведения. Уж слишком его интересует политическая игра, что ведется в вашей стране. Мне это отдает изменой.

- И что прикажете сделать, князь?

- Ну, дорогой мой генерал, что я могу приказывать? Могу только лишь советовать и быть счастливым, если патриоты к этим советам прислушаются. Имеются страны, в которых, когда правительственная полиция не слишком хорошо справляется, любящие отчизну люди созывают другую полицию, тайную, которая бдит над безопасностью и над интересами народа.

- Весьма интересно, ваше княжеское высочество.

- Вас это интересует, генерал?

- Ну конечно же! Это мысль, достойная...

- Достойная, чтобы ее реализовал человек, который по-настоящему любит свою родину. Вы бы, генерал, взялись за это дело?

- С наслаждением, ваше княжеское высочество. Имеются у меня и подходящие люди. Мой Яниковский на седьмом небе будет, Бизак – тоже, ну а за тайной я прослежу, нечего бояться.

Репнин огляделся по сторонам.

- Вот именно, давайте-ка отойдем в сторонку, во дворце этом несет шпиками со всех стран мира.

- Прошу вас ко мне, ваше княжеское высочество, у меня шпиков нет... Это правда, король отовсюду собирает иноземную чернь, поселяет в Замке и раздает посты, так что вскоре при дворе поляка будет и не видать...

Прежде, чем доберутся они до уютных комнат Браницкого, обратимся к мемуарам Каэтана Кожмяна, чтобы узнать, а кто такой Яниковский (с чехом Бизаком мы познакмились уже в первой главе): "Знавал я некоего Константа Яниковского, славного рубаку и скандалиста не одного воеводства, но всей страны. То был Ахат[54] на денежном содержании Ксаверия Браницкого. Роста был он малого, но чрезмерно широкоплечий, с очень толстой шеей, с широким лицо, с прямо-таки львиной фигурой и чрезвычайный силач. Игрок, рубака, из пистолетов стрелял, как никто другой (...), и где бы он ни показался, панический страх охватывал противника, ибо его опережала слава многих удаленных им со свету антагонистов...".

У себя Браницкий вынул из секретера некую благородного вида, с множеством печатей, бумагу.

- С этого мне следовало начать, хотелось бы смиренно поблагодарить ваше княжеское высочество, я получил первый кредит.

- Только боюсь, генерал, чтобы он не оказался и последним. Раз уж мы об этом говорим... Ее Императорское Величество может рассердиться на вас.

- Что? Да что такого я сделал против нее?! О Господи, князь!

- Ударили Томатиса по лицу, после спектакля, когда насильно его экипаж занимал, а он вам не позволял этого.

- Терпеть не могу этого итальяшку, ваше княжеское высочество!

- И тем самым делаешь ошибку, поскольку в Петербурге у него имеются могущественные защитники. То, что он тебя обыграл, было интригой Казановы.

- Об этом мне уже известно, от вас, князь. Но на сей раз дело было кое в чем другом. Он в своем театре дискриминирует панну Бинетти, поскольку Катаи терпеть ту не может.