Молчащие псы

Продажность или, если кто желает, коррупция – явление столь же давнее в человеческой истории, как проституция и жестокость – сегодня носит, в зависимости от географической зоны и семантических чудачеств отдельных народов, множество живописных, весьма отличающихся одно от другого наименований. Например, в Народной Республике Конго (ранее, Конго Браззавиль) ее называют matabisze (понятия не имею, что это означает), в Мексике говорят: la mordita (укус), в Италии пользуются термином bustarella (конвертик), в Нигерии используют понятие dash (ограбление), в Индии пользуются определением back handler (удар наотмашь), во Франции, где истину ищут в вине (in vino veritas), принялось выраженьице pot-de-vin (кувшин вина), в Англии – graft (совковая лопата или садовый привой, зато японцы привязаны к наименованию kuroi kiri (черный туман).

В мире имеются всего три страны, в которых данное явление определяется идентично – только лишь в этих странах разговорным синонимом продажности является глагол смазывать: в Польше smarować, в России подмазать и в Германии schmieren. Откуда такое согласие? Я не уверен, только мне кажется, что источников этого удивительного единства следует искать в закоулках факта, что эти три народа связала история наиболее ужасного коррупционного средства во всей истории человечества – пурпурного серебра. Немцы имели его, но утратили в пользу русских, а потом делали все возможное, чтобы получить его обратно. Поляки же испытывали последствия этого поединка на собственной шкуре. Интересы Запада на Востоке и Востока на Западе всегда скользили словно наждачная бумага по телу кровоточащей Польши. Так оно вечно бывает, когда живешь в проходной комнате.

Происхождение пурпурного серебра – от его появления до средины XVIII века – я поместил во вступлении к первому тому "Молчащих псов". Там же я объяснил разницу между политической коррупцией, реализуемой благодаря сверхъестественной силе этого сатанинского металла, и обычным подкупом людей с помощью золота

О необходимом условии – негласной элитарности "молчащих псов" и их обязательной мимикрии – говорила Екатерина Вторая Великая, давая урок Репнину перед тем, как выслать его в варшавское посольство:

- "Молчащий пес" обязан быть образцом патриотизма. Он не обязан лаять на Россию, поскольку всяческая нарочитость глупа. Следовательно, такого он делать не должен. Но и еще кое-чего ему делать нельзя: он не имеет права хвалить Россию!

Вот почему, когда генерал Францишек Ксаверий Браницкий, поначалу заядлый враг русских, а после подкупа пурпурным серебром – один из ведущих "молчащих псов" станиславовской эпохи в Польше, начал по пьянке хвалиться: Je suis Russe! (Я русский), фаворит Екатерины, Потемкин, обложил его казарменным матом и так объяснился перед изумленными адъютантами:

- Хороший пес не лает, когда ворует!

После нагоняя от Потемкина Браницкий провозгласил в польском сейме несколько пламенных патриотических речей, но величайшее доказательство своего патриотизма дал, ссорясь с царским послом Стакельбергом. Благодаря этому, он спокойно мог вести заговоры против родины, доводить ее до полнейшего краха и в старые годы цинично повторять:

- Не чужеземец я, поскольку родился в Польше. Я не поляк, поскольку Польши нет.

В награду за свои услуги, среди всего прочего, он получил булаву великого коронного гетмана и руку, предположительно, внебрачной дочери Екатерины II, Александры Энгельгардт, вроде как племянницы князя Григория Григорьевича Потемкина, надзирателя польских "молчащих псов" в последнем двадцатилетии XVIII века, великого шулера в политической игре.

Но вернемся к продажности, из которой царизм в XVIII столетии сделал приводной двигатель своей захватнической доктрины. Дипломатическим представителям России в Польше об этом припоминали постоянно; классическим для подобных приказов является рескрипт, который 4 сентября 1766 года был направлен из Петербурга послу Репнину в Варшаву: там черным по белому написано, что среди многих средств порабощения Польши важнейшим является подкуп, в особенности, подкуп польского сейма, без постановлений которого в Польше ничего не могло происходить ("посредство денежной коррупции на месте, в Посольской[89] Палате, выгодней будет").