Молчащие псы

Белиньский продвигался сквозь этот шумный лабиринт, разыскивая королевского брата. В компаниях, которым надоело ожидание, он пробуждал изумление у тех, кто его распознал – в последний раз в Замке его видели несколько месяцев назад, и некоторые провинциалы даже считали, будто бы его и в живых уже нет. Подходя к громадному Залу для Аудиенций, в тот день превращенному в бальный, Белиньский перепугано вздохнул, увидав клубящуюся там толпу, сквозь которую ему пришлось бы протискиваться, как вдруг, из находящегося рядом Зала Батория, до него донесся голос человека, которого разыскивал.

Князь подкоморий стоял среди нескольких господ и провозглашал в любимой позе олимпийца, показательным тоном высказывая то, что дух его глубоко проник философской мыслью и неустанно вращается в высших сферах искусства словно разогнавшийся Пегас, хотя, по сути, в князе было больше коня, пожирающего сено. Белиньский подошел к группе и грубо помещал высокоученой речи. Он потребовал от князя немедленно оплатить расходы по захоронению жертв, лечению раненых и вспомоществованию для семей пострадавших. Все замолкли, ничего не понимая, потому что Белиньский, находясь в нервном возбуждении, не сообщил, а что, собственно, произошло. Старший Понятовский побледнел, словно бы его ударили по лицу, отступил на шаг перед яростью напирающего на него старика, и выдавил из себя:

- Так чего, уважаемый, желаешь, это какая-то ошибка…

- Да весь этот день – это ошибка, мой князь, - загремел Белиньский. – Только то, что произошло сейчас на Краковском, это не ошибка, но знак будущего, предсказание для этой страны! Твой орел рухнул и поубивал людей, что теснились к нему в жажде своей. Ты виноват в случившемся, равно как твой брат в том, что наступит!

Воцарилось краткое молчание, которое прервал рослый шляхтич с загорелым, чуть ли не бронзовым лицом:

- Да что же мы, господа, молчим, бредни выслушивая?! Имеется такая восточная поговорка: "Если все молчат, даже величайший глупец, когда выступит, выглядит пророком". Не знаю, кто этот господин, поскольку долго меня не было в стране, только знаю, что пророк из него фальшивый!

После чего взял себя под бока, и с вызовом глядя на Белиньского, представился:

- Дзержановский sum!

- Угадали, пан Михал, - отозвался Браницкий, - это человек безмозглой и обеспокоенной головой, горечь отставки так его рвет на клочья. Следует, по причине его седин, простить ему, ибо не понимает он, что с сегодняшнего дня Речь Посполитая в эру процветания вступает, и воссияет она, как никогда ранее!

Белиньский побагровел, но тут же взял себя в руки и, окинув всю группу одним взглядом, тут же метко ответил:

- Я вижу здесь несколько таких, которые еще вчера вопили против того, которому сегодня готовы лизать сапоги! Имеется и другое восточное присловье: "Следует целовать руку, которую нельзя отрубить"… Поздравляю господ за то, что так хорошо знаете азиаткие сентенции.

На сей раз Браницкий выступил со страстью:

- Не знаю, о ком вы тут говорите, пан Белиньский, явно не обо мне, ибо я приятель короля с давних времен. Но вот то, что говорите, так мне не нравится, что прикажу слугам через секунду вытолкать тебя с лестниц! Когда король спросит меня, за что, правды ему не повторю, ибо уж слишком постыдны слова ваши, скажу лишь то, что в такой торжественный момент пан прилез в Замок в недостойном сегодняшнего дня одеянии, что оскорбляет величие! Так что идите-ка, переоденьтесь в новую одежду, усвойте новые мысли, ну а я погляжк, можно ли вас будет впустить. Прощайте!

Белиньский еще более покраснел, но, прежде чем смог ответить, в дверях бального зала показался король, которого привлекли сюда крики приятеля. Монарх был в испанском костюме. Короя сопровождала мадам Льюлье. Король одарил всех улыбкой монарха и спросил:

- Чего такого случилось здесь, мои господа?

Браницкий пожал плечами и буркнул:

- Триумфальная арка на Краковском, ваше королевское величество…

В этот момент Белинский перебил его, цедя слова прямо в лицо королю:

- Ничего не случилось! Ничего, помимо того, что страна пойдет к черту!

Он повернулся и направился к двери. За его спиной сделалось тихо, был слышен каждый его шаг. Уже в дверях Билиньский остановился, поглядел на всех и попрощался такими словами:

- Убрались, словно попугаи, что не верят в клетку; уверенные в свои одежки и из них черпаете свои силы. Ну да, на песни и пляски вам хватит… Молитесь, иьо если Господь всемогущий сошлет сюда настоящего мужчину, то конец вам!

Произнеся это, он прошел мимо охранников с алебардами и вступил на лестницу, мрамор которой ответил ему неспешным эхо. Он разошелся с кем-то, направлявшимся в противоположную сторону, не глядя на него, вот только тот остановился сразу же за стариком, а по поручням соскользнул злорадный шепоток:

- Поздно молиться, господин Белиньский, я уже здесь!

Тот поднял голову и глянул. Репнин поклонился с издевательской усмешкой, прибавляя: