Молчащие псы

Под стенами монастырей и костелов табуны нищих безупречно разыгрывают рол вызывающих ужас калек; а рядом шарлатаны и фармазоны в странных одеждах восхваляют чудесные амулеты и священные реликвии, действующие на всяческое зло, на болезни, на любовные дела и недостойности: щепки с иисусового креста; кусочки веревки, на которой повесился Иуда Искарио; защищающий от заразных болезней Agnus Dei святого Иакова из Компостеллы; вода прямиком из Иордана, дающая силу обращения иудеев истинную веру; а еще скворцы, умеющие проговаривать Pater noster, на самом деле являющиеся колдуньями в наказание превращенными в птиц и осужденными на вечное повторение молитвы.

Только сумерки прогоняют все эти толпы, и город всасывает всех их в свой замкнутый пищевод, оставляя улицы маршалковским отрядам и ночным птицам. И как раз такой вот февральский вечер, серебрящий окна домов и подмораживающий усы, королевский паж Игнаций Туркулл нанес визит Джакомо Казанове.

Уже близилось шесть вечера, когда кавалер де Сейнгальт, закутавшийся в меховую шубу, вышел на балкон дома мессера Кампиони, держа через перчатку бокал с вином, притворяющийся кларетом, поскольку лучшего он временно не мог себе позволить. Темнота открылась перед ним словно дикая степь, вся в звездах, с тайной, подвешенной между Возами и Медведицами[43], щиплющая морозом, пропитанная приготовлениями ко сну, забавам, крупному разврату и мелкой мещанской похоти в ночном колпаке. В домах и дворцах вдоль Королевского Тракта одно за другим начали загораться огни в окнах, стали бродить длинные тени от переносимых свечей. Наступающая темнота вымела с улиц последних бродяг и торговцев, зато она принесла с собой чистый воздух, и ноздри итальянца широко распахнулись. Он любил подобную пору, которая всегда предлагает некую романтичную музыку, не заглушаемую стозевными воплями простонародья – разве что какой зверь заскулит, или зазвенит церковный колокол – и есть в ней нечто от Страшного Суда. В такой момент человек, если он, аккурат, не находится у короля (а король тем вечером исчез в объятиях одной из любовниц, и Замок стоял мертвым), либо в шулерском игральном зале (но на это необходимы наличные деньги), либо на балу (а вот на это необходимо хорошее настроение), либо в театре Томатиса (только этим вечером там ничего не выставляли) – начинает упорядочивать воспоминания и кормится мечтаниями, проклиная отсутствие мамоны. Если, к тому же, он является типом впечатлительным, мучает его осознание того, что не может он уже быть ни прямым, ни набожным, и что единственное счастье видит он в золоте.

Казанова понес рюмку к губам, как внезапно услышал хруст земли под чьими-то сапогами, остановившимися под ним. Итальянец выглянул за ограду балкона и увидел стоящего у двери молодого человека.

- Синьор Кампиони упился и спит, - сообщил он прибывшему. - делам он будет пригоден только к полудню завтрашнего дня.

- Я разыскиваю кавалера де Сейнгальта, - ответил молодой человек, поднимая голову.

- Аааа, это уже другое дело. Слуга откроет вам, попрошу немного подождать, - произнес Джакомо и прошел в дом.

Только лишь в свете свечей он узнал королевского пажа и обрадовался, рассчитывая на то, что монарх вызывает его к себе. Прочитав же письмо от Рыбака, ему пришлось собрать все силы, чтобы замаскировать свой страх. Закончив чтение, он притворялся, будто бы продолжает знакомиться с посланием, размышляя над тем, как следует отреагировать. Уверенности у него не было, ибо содержание письма ее не давало, но было похоже, что человек, который его ему написал, кое-что знает о миссии, реализуемой (правда, все так же безрезультатно) по заказу доктора Шлейсса фон Лёвенфельда. "Наверняка, это не какой-то розенкрейцер, являющийся варшавским агентом доктора, - подумал Казанова, - так как письмо не содержит тайного пароля, установленного Лёвенфельдом для данного дела. Кто же тогда?". Он решил осторожно выпытать пажа.

- И кто же прислал мне это странное письмо? – спросил он.

- Вы можете познакомиться с ним, кавалер, встретившись с ним, - ответил Туркулл.

- С какой целью?

- Об этом говорится в письме.

- Вам, возможно, он что-то и говорит, только я ничего понять не могу. Какие-то таинственные обобщения, какие-то ллюзии... Либо вы сообщите, кто это написал, либо мы вообще прекратим нашу беседу.

Паж смутился. Он не знал содержания письма, но Рыбак заверил его, что Казанова примет предложение, и что нужно будет лишь определить время и место встречи. Сейчас же он почувствовал себя совершенно глупо и беспомощно.

- Мне нельзя выдавать имени моего суверена, но...

- Скажите лишь одно: это какой-т придворный?

- Нет, но это некто, кто знает гораздо больше, чем весь двор.

- Что, к примеру?

- К примеру, то, что ващ приятель Кампиони, продал вас Томатису, и что потому ни малейшего шанса за карточным столом у вс не было.

Казанова задрожал. Желая скрыть изумление, он протянул руку за очередным бокалом вина и выпил его одним глотком.

- Это точно?

- Абсолютно.