Молодой Александр

Неукротимая энергия Александра гнала его людей вперед, он был чем-то вроде генератора, исключением из правил, молнией в бутылке. Но масштабы его завоеваний, бесконечные осады и сражения с теми, кто оказывал сопротивление, заставляют современного наблюдателя задумываться о неудобных фактах действительности. Десятки тысяч погибли в его стремлении к созданию империи. Рассказ Арриана, особенно о поздних этапах правления, когда Александр проводил политику террора, чтобы закрепить свои завоевания, выглядит мрачно: целые деревни уничтожались, жителей вырезали или превращали в рабов. Даже в контексте того времени это был пугающий период непрекращающейся войны. Неудивительно, что мнения резко разделяются; как однажды написал выдающийся историк Брайан Босуорт, возможно, лучше всего Александру удавалось убивать[902]. Каждый, кто знакомится с его историей, вынужден пытаться балансировать между рассказами о славе и мыслями о человеческой цене завоевания.

Балканская кампания предоставила Александру идеальную возможность приобрести военную репутацию и помогла укрепить право на царствование. В этом походе были неудачи и ошибки – не получилось взять дунайский остров и забыли обезопасить проход к перевалу во время битвы с иллирийцами, – но тем не менее Александр предстает как исключительно талантливый полководец. Читая Арриана, зачастую трудно поверить, что речь идет о молодом человеке, которому едва исполнилось 20 лет. Интенсивная военная подготовка, которую он получил в юности, наряду с опытом военных сражений, накопленным при Филиппе, оказались определяющими факторами, и его новая роль в общем командовании была именно той, которой он идеально соответствовал. Но Александр действовал не один, его достижения были также достижениями его сподвижников. Он унаследовал от отца очень опытную и разнообразную армию, способную воплотить в жизнь его планы, с командирами, обладавшими такими же навыками, опытом и честолюбием. Именно особое сочетание лидерских качеств Александра и способностей его людей стало причиной их замечательных успехов. Однако самое суровое испытание для нового царя и его армии было еще впереди. За время отсутствия Александра в Греции снова стали назревать мятежи.

Глава 11. Воскресший Ахилл

Александр мертв, убит трибаллами. Так утверждали афинские ораторы Демосфен и Ликург; по словам одного современника, они были настолько уверены в своих утверждениях, что только тело перед собранием не продемонстрировали[903]. Среди тех, кого они пытались убедить, была группа фиванских изгнанников, которые присутствовали на народном собрании в Афинах. Это известие было обращено к беотийским союзникам, вселяло новые надежды на свободу, возвращение в свои дома и изгнание македонского гарнизона.

Ораторы действовали умело. В 379 году до н. э. Фивы находились в похожей ситуации, когда город был под контролем спартанцев. Каждый фиванец знал эту историю: 12 смельчаков выступили из Афин и вернули себе власть, блестяще провернув тайный переворот, в ходе которого убили проспартанских лидеров и вынудили размещенный лакедемонский гарнизон сдаться. Это событие положило начало золотому веку фиванской гегемонии при таких блистательных лидерах, как Пелопид и Эпаминонд. Обращение к гражданской гордости изгнанников сработало – воодушевленные идеями чести и славы, горящими в их сердцах, потенциальные герои нового поколения отправились по стопам своих прославленных предков, надеясь повторить их достижения. Но история может как вдохновлять, так и вводить в заблуждение. Македоняне совсем не походили на былых спартанцев[904].

Повстанцы вошли в Фивы ночью при помощи союзников внутри города, разделявших их замыслы. Тимолай, промакедонский лидер, был схвачен и убит вместе с Аминтой, одним из воинов гарнизона[905]. Быстро созвали собрание видных граждан, на котором лидеры переворота изложили свои доводы. Они произносили громкие слова о свободе и вольности: настало время восстания, говорили они, но решающим фактором оказались не моральные аргументы, а слухи о смерти Александра. Арриан утверждает, что все поверили в то, чего больше всего желали; в итоге фиванцы стали готовиться к новой войне с Македонией[906].