Молодой Александр

Лагерь персов разграбили, а царский шатер занял Александр. Глядя на роскошную ванную комнату, сверкающую золотом и пропитанную ароматом экзотических духов, на великолепно убранную столовую, изобилующую ложами, столами и запасами изысканной еды, он, как говорят, заметил: «Значит, вот что такое быть царем»[1016]. Позже Александру принесли украшенную драгоценными камнями шкатулку, считавшуюся самой ценной вещью из сокровищ Дария. Он использовал ее для хранения своего любимого экземпляра «Илиады».

Александр продвигался на юг, а тем временем большинство финикийских городов Леванта сдались без сопротивления. Дарий сбежал, чтобы сразиться в другой день и в другом месте, но для Александра было важно защитить береговую линию Леванта, чтобы прикрыть тыл македонской армии, когда придется идти вглубь страны для финальной схватки. Однако Тир, главный город, расположенный на небольшом островке вдали от берега, не признавал господство Александра. Его немедленно взяли в осаду, и она длилась семь месяцев – самая продолжительная осада за все царствование Александра. Македонский инженерный корпус еще раз доказал свою состоятельность, сумев построить дамбу к городу-острову, благодаря чему появилась возможность подвести к его стенам осадные машины. Прибытие кораблей новых союзников позволило Александру окружить защитников Тира, морская артиллерия и тараны прощупали оборону, и прорыв произошел с южной стороны, после чего последовала беспорядочная бойня. Как и в Фивах, послание читалось ясно: тот, кто сопротивляется, будет уничтожен. Нигде целеустремленность Александра и неустанная жажда победы не проявлялись так ярко. Взятие Тира, а чуть позже и города Газа, по сути, положило конец угрозе со стороны персидского флота.

Египет сдался сразу при приближении Александра, местные жители приветствовали его как освободителя, и ему были дарованы титулы фараонов. На краю дельты Нила он нашел прекрасное место для нового поселения, города, в котором впоследствии должна была разместиться его гробница, – египетской Александрии. И он также нашел время, чтобы посетить далекого пустынного оракула Зевса-Аммона в Сиве, где подтвердилось божественное происхождение молодого царя.

Осенью 331 года до н. э. в северном Ираке, недалеко от Гавгамел, панэллинская армия вновь столкнулась с войсками Дария. На этот раз Великий Царь выбрал идеальное место для битвы: широкая равнина и подготовленная земля, позволяющая ему маневрировать превосходящей кавалерией и пустить в ход 200 серпоносных колесниц. Александр отверг советы некоторых Спутников атаковать ночью, дав знаменитый ответ: «Я не украду мою победу»[1017]. Он понимал, что его войско, меньшее по размерам, чем персидское, легко может попасть в окружение, а потому впервые сформировал вторую, или заднюю, фалангу, имевшую возможность развернуться и отразить любую атаку с тыла. Общее построение напоминало грубую трапецию с усиленными боковыми сторонами. По сути, цель состояла в том, чтобы заставить Дария перенаправить свою кавалерию, что позволило бы начать контрнаступление на ослабленную линию персов, но стратегия эта была рискованной и зависела от дисциплины, мужества и способностей его людей, в которых Александр не сомневался.