Молодой Александр

Диодор – единственный, кто оставил общую характеристику хода сражения, говорит, что в течение долгого времени исход боя был неясен, с обеих сторон погибало много воинов, так что сперва схватка давала надежду на победу и тем и другим. Хаммонд полагает, что к этой части сражения следует отнести хитрость, описанную Полиэном: Филипп как будто уступил и начал осторожно отводить назад свое правое крыло[580]. Греки были разгорячены битвой и опьянены успехом. Они клюнули на приманку и погнались за отступавшими, афинский полководец Стратокл призвал своих людей оттеснить врага обратно в Македонию[581]. Филипп заметил по этому поводу, что афиняне не умеют побеждать, а затем двинул свои войска вперед и вправо, воины сомкнули ряды и растянули линию фронта, образовав в центре плотное укрепленное углубление. Целью царя было расшатать строй греков и отсечь их левое крыло от остальной армии. Филипп полагал, что чем дольше будет длиться сражение, тем сильнее оно будет благоприятствовать его войскам, более подготовленным и опытным[582]. Хаммонд утверждает, что македоняне отступили примерно на 150 метров и этот маневр совершили меньше чем за полчаса[583]. Александр, возглавлявший верхом на Буцефале кавалерию Спутников, терпеливо наблюдал за происходящим: его крыло все еще медленно продвигалось вперед, а строй изгибался, как рука метателя диска. Он ждал того момента, что составлял основу генерального плана Филиппа, момента, который обещал победу. Как и предсказывал царь, наступление греков начало тянуть их линию фронта влево. Однако те, кто находился напротив Александра, оставались на прежней позиции, стараясь не обнажать фланг. Разрыв появился в середине линии: либо между подразделениями греческих союзников, либо там, где они примыкали к беотийцам. И Александр устремился к образовавшейся бреши[584].

Копья кавалеристов врезались в щиты гоплитов, некоторые всадники продолжали сражаться даже сломанными концами пик, другие хватались за острые как бритва сабли – кописы. Это был новый тип кавалерийского боя, больше похожий на сражение конной пехоты, чем на обычную тактику дальних ударов и набегов, привычную для греков. Лошади македонян были исключительно хорошо обучены, они поворачивали, вставали на дыбы и таранили людей вокруг; конские ноги переплетались с телами людей, а Спутники обрушивали на врага дождь ударов, смерть обрушивалась на пехотинцев сверху[585]. Античные авторы сообщают, что Александр первым ворвался в ряды противника и сразил многих, понуждая Буцефала углубляться дальше, рассекая греческие силы надвое, а окружавшие его Спутники сражались доблестно, все время открывая новые бреши в позициях греков[586]. Тем временем Филипп отступил на некую возвышенность, которую Хаммонд идентифицировал с берегами реки Термодон / Гемон.

Наступала последняя фаза плана. Трубы дали сигнал к общему наступлению. И греки почувствовали на себе всю мощь македонской фаланги[587]. Острая сталь разрывала плоть, рассекала животы, как спелые гранаты, земля почернела от запекшейся крови, воздух пропах потом и фекалиями. Некоторых охватило боевое безумие, мертвые и раненые падали на землю, их быстро сменяли те, кто стоял сзади. К этому моменту кавалерии Спутников удалось разгромить большую часть греческого левого крыла, обратив многих в бегство, но Священный отряд устоял, твердо удерживая свои позиции и сражаясь с вооруженной сарисами фалангой. Александр собрал своих людей и приготовился к новой атаке, как считается, повторяя слова, которые он позже произносил перед битвой с персами: «Давайте еще раз атакуем, македоняне, еще раз доблестно!» Плутарх утверждает, что Александр получил признание за то, что первым прорвал ряды Священного отряда[588]. В конце концов фиванцы были окружены и разрублены на куски. Воины в центре и слева понесли одинаковые потери и были отброшены в сторону долины Ликуресси. Те, кто не бежал, были уничтожены. Воды Термодона стали красными от крови. Победа принадлежала македонянам.