Молодой Бояркин

быть справедливость. Это у тебя девка. Дунька!" Всех девчонок он звал "Дуньками". И

потом, подбадривая мать, он так часто поминал это имя, что другое уже просто перестало

подходить. Дуня знала эту историю и, болезненно переживая, считала, что все ее сверстники

появились на свет более обязательно, а вот она могла бы просто-напросто не родиться.

Может быть, поэтому она во все окружающее всматривалась пристальнее других.

– О! Да я уж и забыл, как его держать, этот автомат, – сказал отец, но приосанился и,

сжимая электробритву, показал: – Вот так. По телевизору видел – так. Да ты чего меня-то

спрашиваешь? У молодых спрашивай. Погоди, твой-то придет, так спросишь.

Такое ласковое напоминание об Олеге обожгло Дуню. Она сжала губы и ушла к себе.

"Что же делать? – со страхом подумала она. – Ведь все это надо как-то объяснить и маме и

папе". А ведь она уже видела, как Олег держит автомат. Как-то его мать постучала в окно,

когда она шла из школы, и показала фотографию Олега, стоящего на фоне знамени с

автоматом. Карточка была всего одна, и ее прислало командование с благодарственным

письмом. Олежкина мать обычно делала вид, будто не знает об их дружбе, но тут не

сдержалась. "И тетя Нина будет презирать меня за встречи с командированным, – подумала

Дуня.– Ведь это для меня он Коля, а для других – командированный". Она вспомнила, как

смело, открыто ходили они вечерами по улице, и ей стало страшно – что же она, глупая,

делает!

На пронизывающем ветру у обелиска у Дуни выбились волосы из-под пилотки, щеки

и нос покраснели, но она видела себя такой же, как в зеркале – бледной и торжественной.

* * *

Бояркин заметил ее лишь в тот момент, когда она, уже сменившись, передавала

автомат и поспешно надевала платок и плащ. Впервые увидев на Дуне школьную форму,

Николай вдруг сделал глупое открытие, что она намного младше его. "Да ведь весь ее опыт

состоит пока лишь из детства, – подумал он. – А для взаимопонимания нужно, если не

сходство опыта, так хотя бы его количественное равенство. Конечно, мне нравится

встречаться с такой красивой девушкой, радует даже бессмысленный разговор. Ну, а среди

кастрюль и пеленок в снятой где-нибудь квартирке? В конце концов, независимо от чувства

мне надоест ее наивность, а ей опротивеет мое скучное самокопание".

После митинга Николай вернулся в общежитие. Вскоре заявился сияющий Санька,

который сговорился с Тамарой и Дуней пойти в лес.

– В лес? В такую погоду? – недовольно спроси Бояркин.

– Да ты что! – почти закричал Санька, ожидавший от товарища благодарности. –

Теплынь-то сегодня, какая! Сидишь тут, киснешь…

С девчонками встретились на том же взгорке, невдалеке от села. Надя не отстала от

них и на этот раз. Увидев Дуню в брюках и в легкой курточке, Бояркин забыл все свои

сомнения…

В лесу они попытались отыскать полянку, где было так хорошо в прошлый раз

вечером, но наткнулись на другое очень красивое место. Погода после обеда изменилась.

Ветер, разогнав тучи, успокоился, и грех было искать что-нибудь лучше, чем это сухое

местечко около большой выемки, наполненной прозрачной водой с торчащими стеблями

прошлогодней травы, окруженной старыми березами с легкими, все еще прозрачными

кронами.

Николай и Санька разулись и стали бродить по воде. Не отстала от них и Дуня,

сбросив туфли на низком каблуке и подвернув брюки. Вода была холодной, и все трое скоро

замерзли, обулись, чувствуя, как приятно горят ноги в сухих носках. Тут же разожгли костер,

поджарили сало. Когда появились угли, накатали картошек. Раскрыли консервные банки с

сардинами в масле, нарезали хлеб. Эти приготовления, особенно запах сала и картошки,

разожгли аппетит. Санька склонился над рюкзаком и вынул бутылку яблочного вина.

– Ого-го! – удивилась Тамара, – да вы, никак, пьянствовать собрались?

– Почему это мы? – засмеялся Санька, готовясь зубами снять мягкую пробку, – все

выпьем понемножку.

– А мы не будем, – сказала Тамара.

– Да вы что! – вскинулся Санька, взглянув на Дуню и Надю. – Зачем же я тогда это

приволок?.. Да вы что?.. Сегодня ведь День Победы… А-а!

Санька решительно закусил пробку.

– Погоди, – сказал Николай, – давай уж тогда не будем.

– Ну, я не знаю, – расстроено сказал Санька, – что же за праздник у нас получается?

Бояркин все это время видел, прежде всего, Дуню, а уж потом всех остальных. Каждое

ее движение, жест казались ему умными, ловкими. Николай уже знал, что Дуня бегает

быстрее всех девчонок в классе, дальше всех прыгает и хорошо плавает. К его радости, она

оказалась и предусмотрительней других, захватив именно то, что нужно. Принесла она и

маленький транзисторный приемничек. В другой раз он был бы не нужен, но только не

сегодня. Сегодня нельзя было отрываться от мира.

Когда приготовления закончились и все расселись вокруг "стола", Санька снова

возмутился.

– Нет, так у нас ничего не выйдет, – сказал он, – что же мы, просто так начнем есть, и

все? Сегодня все-таки праздник, надо бы и тост сказать.

– Ну, так и скажи.

– А он на сухую-то не выходит.

– Давайте просто помолчим, – предложил Николай, – посмотрим по сторонам –