Молодые львы

Лейтенант повернулся. Лицо его перекосилось, глаза сверкали из-под покрытых коркой пыли век. Почерневшие губы разошлись, обнажив в зверином оскале ослепительно белые зубы.

– Я приказал тебе заткнуться! – бешено заорал Гарденбург, словно он муштровал на продуваемом ветром плацу роту новобранцев. – Не смей раскрывать пасть, а не то…

В это мгновение руль резко рвануло в сторону, переднее колесо пошло юзом, пальцы лейтенанта не смогли удержать рукоятки. Кристиана оторвало от сиденья и бросило вперед, на лейтенанта. От удара лейтенант перелетел через переднее колесо. Ревущий мотором мотоцикл понесло в сторону от дороги. Кристиан почувствовал, что поднимается в воздух и летит, крича во все горло, а где-то внутри спокойный такой голос вещал: «Это уж чересчур, это уж чересчур». Полет длился недолго и закончился жесткой посадкой. Плечо онемело, но Кристиан все же смог приподняться на одно колено.

Лейтенант лежал под мотоциклом, переднее колесо которого продолжало вращаться, а заднее превратилось в груду искореженного железа. Лейтенант не шевелился, из рваной раны на лбу текла кровь, ноги, неестественно согнутые, едва виднелись из-под мотоцикла. Кристиан медленно подошел к лейтенанту, попытался оттащить его в сторону. Не получилось. Тогда он, напрягая последние силы, приподнял мотоцикл и перевалил его с ног лейтенанта на песок. Передохнув минуту-другую, Кристиан достал индивидуальный пакет и неумело перебинтовал голову Гарденбурга. В первое мгновение повязка выглядела очень аккуратной, словно была наложена опытной рукой, но вскоре на ней проступила кровь и она уже ничем не отличалась от других повязок, которые доводилось видеть Кристиану.

Внезапно лейтенант сел и бросил короткий взгляд на мотоцикл.

– Дальше пойдем пешком. – Он попытался встать, но не смог и задумчиво посмотрел на свои ноги. – Ничего серьезного. – Он, похоже, убеждал в этом прежде всего себя. – Уверен, что ничего серьезного. Ты в порядке?

– Да, господин лейтенант, – ответил Кристиан.

– Думаю, мне надо отдохнуть минут десять, – продолжал Гарденбург, – а там мы посмотрим. – И он лег на спину, схватившись руками за окровавленную повязку на голове.

Кристиан сел рядом. Переднее колесо мотоцикла перестало вращаться. При вращении оно поскрипывало, но звук этот затихал с каждым оборотом, пока не сошел на нет. Затих мотоцикл, затихли армии, схлестнувшиеся в каком-то другом месте.

В лучах утреннего солнца пустыня дышала свежестью и покоем. Даже обломки мотоцикла выглядели довольно безобидно. Кристиан медленно свинтил крышку с фляги. Отхлебнув воды, он прополоскал рот и только потом проглотил воду. Глоток этот прогремел, как выстрел. Гарденбург приоткрыл один глаз, чтобы посмотреть, что делает его подчиненный.

– Береги воду, – машинально скомандовал он.

– Слушаюсь, господин лейтенант, – ответил Кристиан, с восхищением подумав, что этот человек способен отдать приказ самому дьяволу, который в аду поднимет его на вилы, чтобы бросить в кипящий котел. Гарденбург, решил Кристиан, – величайшее достижение немецкой военной школы. Приказы брызжут из него, как кровь из артерии. На смертном ложе он станет излагать свои планы на три ближайших сражения.

Тут Гарденбург вздохнул и сел.

– Твоя работа? – спросил он, потрогав влажную повязку на голове.

– Так точно, господин лейтенант, – ответил Кристиан.

– Она же свалится при первом движении… – Злости в голосе Гарденбурга не было, только справедливая критика. – Где тебя учили накладывать повязки?

– Извините, господин лейтенант. Должно быть, у меня сильно дрожали руки.

– На то была причина, – кивнул Гарденбург. – И все-таки не стоило понапрасну изводить столько бинта. – Он расстегнул китель, достал клеенчатый планшет, извлек из него аккуратно сложенную карту и разложил ее на песке. – Давай поглядим, где мы.

Чудеса, да и только, подумал Кристиан, лейтенант готов к любым неожиданностям.

Изучая карту, Гарденбург время от времени закрывал глаза, а поправляя повязку, кривился от боли. Но соображал он, похоже, быстро, что-то бормоча себе под нос. Сложенную карту лейтенант убрал в планшет, сунув его под китель.

– Все ясно. Эта дорога вливается в другую, идущую на запад, километрах в восьми отсюда. Как ты думаешь, сможешь дойти?

– Да, господин лейтенант, – ответил Кристиан. – А вы?

Гарденбург бросил на него пренебрежительный взгляд.

– Обо мне не беспокойся. Встать! – рявкнул он, словно командовал все той же воображаемой ротой.

Кристиан тяжело поднялся. Плечо и предплечье болели, рука двигалась с трудом. Но он знал, что отшагает если не все, то хотя бы несколько из этих восьми километров. Он наблюдал, какие невероятные усилия прилагает Гарденбург, чтобы встать. Лицо лейтенанта заблестело от пота, на повязке выступила свежая кровь. Но когда Кристиан наклонился, чтобы помочь ему, Гарденбург с яростью посмотрел на него и пробормотал:

– Не трогай меня, сержант.