Молодые львы

До прибытия капитана оставалось пять минут. Ной нервно проверил углы заправленной койки, заглянул в тумбочку: правильно ли сложены полотенца, посмотрел на сверкающее окно. Увидел, что его сосед Силичнер застегивает верхнюю пуговицу дождевика, который висел на положенном месте среди другого обмундирования. Сам Ной еще до завтрака удостоверился, что его обмундирование висит в установленном порядке и застегнуто на все пуговицы, но решил еще раз в этом убедиться. Отодвинул шинель и ахнул. Китель, который он проверял час назад, расстегнут сверху донизу. В панике Ной принялся застегивать пуговицы. Если Колклу увидит, что китель расстегнут, увольнительной на уик-энд ему не видать. Другие оставались в казарме за куда меньшие прегрешения, а ведь капитан ясно дал понять, что не в восторге от Ноя. Оказалось, что и на дождевике не застегнуты две пуговицы. «Господи, – думал Ной, – только бы капитан не пришел раньше, чем я закончу».

И тут Ной резко обернулся. Райкер и Донелли, усмехаясь, наблюдали за ним. Заметив его взгляд, они тут же начали сдувать пылинки с начищенных ботинок. «Вот оно что, – с горечью подумал Ной, – значит, это их работа. Наверное, и остальные в курсе. Вся казарма знает, как поступил бы Колклу, если бы нашел мой китель незастегнутым. Небось прибежали сразу после завтрака и расстегнули пуговицы».

Ной успел проверить все обмундирование и вернулся к изножью койки как раз в тот момент, когда у двери раздался сержантский крик: «Смир-на!»

Внимательный, холодный взгляд Колклу надолго задержался на Ное. Тщательному осмотру подверглась и тумбочка, в которой царил идеальный порядок. Не поленился капитан подойти к развешанному на плечиках обмундированию. Ной слышал, как за его спиной шуршала одежда под руками капитана. Потом Колклу вернулся в центральный проход, и Ной понял, что на этот раз все обойдется.

Пять минут спустя субботний осмотр завершился. Солдаты по одному и группами покидали казарму, торопясь к автобусной остановке. Ной снял с крючка вещмешок, полез за клеенчатым конвертом, в котором хранились деньги. Открыв конверт, Ной увидел, что десятка исчезла. Ее заменил клочок бумаги с двумя словами, написанными печатными буквами чернильным карандашом: «Делиться надо».

Ной сунул бумажку в карман и повесил вещмешок на место. «Я убью мерзавца, который это сделал, – думал он. – Теперь Хоуп останется без подарка. Ни шарфа, ни блузки. Я его убью!»

До остановки он добрел как в тумане. Не хотелось ему ехать в одном автобусе с солдатами его роты. В это утро он не хотел их видеть. Ной знал, что вляпается в какую-нибудь историю, если окажется рядом с Донелли, Силичнером или Рикеттом, а в это утро ему и так хватало неприятностей.

Ной простоял двадцать минут в длинной очереди нетерпеливо переминающихся с ноги на ногу солдат и наконец втиснулся в воняющий бензином автобус. Из его роты в салоне никого не было, Ноя окружали чисто выбритые, вымытые, радостные лица, и он вдруг ощутил, что находится среди друзей. Парень, стоявший рядом с ним, здоровяк, с лица которого не сходила добродушная улыбка, даже предложил ему глоток ржаного виски из пинтовой бутылки, горлышко которой высовывалась у него из кармана.

Ной улыбнулся в ответ:

– Спасибо, не могу. Моя жена только что приехала в город, и я еду к ней. Не хочу, чтобы при встрече от меня пахло спиртным.

Рот парня растянулся до ушей, словно Ной сказал ему что-то особо приятное.

– Твоя жена. Надо же! И когда ты видел ее в последний раз?

– Семь месяцев назад.

– Семь месяцев назад! – Лицо парня стало серьезным. Это молодое лицо было белым и гладким, как у девушки. – Первая встреча после семи месяцев разлуки. – Он наклонился над солдатом, рядом с сиденьем которого стоял Ной. – Солдат, ну-ка поднимайся и уступи место этому женатику. Он семь месяцев не видел жену, а сейчас едет к ней. Ты же понимаешь, сколько ему потребуется сил.

Солдат заулыбался и встал:

– Тебе следовало сразу сказать об этом.

– Да ладно. – Ной смутился, но рассмеялся. – Все нормально. Я могу и постоять.

Но здоровяк с бутылкой уже усаживал его.

– Солдат, это приказ, – по-сержантски рыкнул он. – Садись и набирайся сил.

Ной сел, вокруг все довольно улыбались.

– У тебя, часом, нет фотографии дамы? – спросил здоровяк.

– Ну… в общем-то есть. – Ной достал бумажник, показал здоровяку фотографию Хоуп.

Тот долго смотрел на нее.

– Цветущий сад в майское утро! – воскликнул он. – Клянусь Господом, я женюсь до того, как позволю себя убить!

Ной, улыбаясь, убрал бумажник. Это добрый знак, решил он, теперь все пойдет по-другому. Дна он уже достиг, пора подниматься по другому склону.

Когда автобус остановился у почтового отделения, здоровяк подчеркнуто вежливо пропустил Ноя вперед, а уже на тротуаре дружески похлопал по плечу.

– А теперь иди, сынок. Удачного тебе уик-энда. И забудь о существовании армии Соединенных Штатов Америки до утреннего построения в понедельник.

Улыбаясь, Ной помахал ему рукой и поспешил к отелю, где ждала его Хоуп.

Она стояла в вестибюле отеля в толпе одетых в хаки мужчин и их жен.