Молот ведьм

– Наверняка, – признал барон. – Но мы спорим не о хрустале. Вы возьметесь за дело, господин Маддердин?

– Ваша милость, – сказал я, – признаюсь, дело – чрезвычайно таинственно. Но прошу вашу милость правильно меня понять. Я – не наемный убийца. Убиваю, но лишь в случае крайней необходимости или обороняя собственную жизнь. Могу попытаться разобраться в этих убийствах и могу поймать преступника. Но я сам решу, виноват ли в том сын вашей милости, и сам решу, должен ли я его убить или – просто отдать в руки властей.

Он долго смотрел на меня, а потом тяжело вздохнул.

– Я уважаю ваши взгляды, Маддердин. И я готов согласиться с такими условиями. Тогда перейдем к вопросу о вашем гонораре.

– В этом я полностью полагаюсь на милость господина барона, – сказал я, склоняя голову.

– Чрезвычайно великодушно. – (Это что, насмешка в его голосе?) – Но цену всегда стоит оговорить заранее, чтобы потом не случилось недоразумений. Если вы уничтожите моего сына… – Он замолчал на миг. – Не только его, но и всех слуг, которые, подобно ему, превратились в тварей ночи… И если вы вернете покой этому дому, я исполню любое ваше желание. Одно желание.

– Например, сто тысяч крон, – пошутил я.

– Чего ни пожелаете, – ответил он серьезно. – Разумеется, в пределах здравого смысла. Поскольку, захоти вы стать императором или папой, даже я не смогу этого гарантировать, – на этот раз шутил он.

Может, и не поймете меня, милые мои, но я поверил ему. Кто-то другой мог бы сказать, что сие – лишь аристократические капризы, слова, брошенные на ветер, и с легкостью после отказаться от них, одарив исполнителя мешочком золота и фальшивой усмешкой. Я, однако, знал, что Хаустоффер говорит совершенно серьезно. Или же исполнение этого задания кажется ему совершенно невозможным, или приготовил некую ловушку, которая увенчает финал наших трудов. Ох, берегитесь тех, кто жертвует слишком многим, поскольку существует немалая вероятность, что в их словах звучит ложь – и подарок будет не совсем таков, на какой вы надеялись.

Однако нынче я лишь склонился в глубоком поклоне, словно не сомневался в его словах.

– Кнотт знает все, что знаю я, – сказал барон. – Как и Вольфганг. Обращайтесь к ним по любому поводу.

Я понял, что аудиенция подошла к концу, но у меня оставался еще один вопрос. Не стану отрицать, что – исключительно из грешного любопытства.

– Господин барон, не будет ли невежливым, если спрошу о столь странном гербе Хаустофферов? Признаюсь, впервые встречаю кого-то, кто носит змею.

– Ах, наш змей, – рассмеялся он. – Некогда мы носили змею вместе с голубем, но потом было решено, что хватит и просто змеи.

– Змея и голубь, – повторил я. – Оттого, что в Писании сказано: «Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков. Итак, будьте мудры, как змии, и просты, как голуби»[18]?

– Именно, – рассмеялся он снова. – Видишь, Кнотт, сколь полезной может оказаться Добрая Книга? Что-то еще, господин Маддердин?

– Нет. Покорно благодарю вашу милость. – Я снова поклонился ему.

Что ж, кажется, мой хребет уже приноровился к необычайной гибкости. Мы вышли, Кнотт жестом подозвал слугу с книжкой и приказал ему возвращаться в спальню.

– Что желаете знать? – спросил у меня.

– Прежде всего, известно ли, где пребывает теперь молодой барон или слуги?

Он усмехнулся в усы.

– Все мы хотели бы знать. Думаете, знай мы, где они скрываются, нам нужно было бы вас нанимать?

– А приблизительно?

– Приблизительно – тоже нет, – пожал он плечами.

– Уж и не знаю, как мне совладать с тяжестью вашей помощи, – пробормотал я.

Он резко повернулся ко мне.

– Послушайте-ка… – Лицо его перекосила холодная ярость. – Тот ублюдок и его люди крутятся где-то поблизости. Прячутся в замке, на дороге, в лесах. Хватают и убивают людей. Найдите его, ради Господа, и уничтожьте! Сказав так, он уставился на меня, закусив ус. –  Сделайте это, – молвил уже спокойней. – И не придется вам ни о чем заботиться до конца жизни.

Мы вышли на крыльцо. У огня все так же сидели несколько вооруженных стражников, но не пили и даже не разговаривали. Я отметил, что оружие они держат наготове.

– Занимался ли сын барона магией? Еретическими обрядами? Делал ли нечто противное нашей святой религии? – спросил я тихо.

– Да он же вампир! – рявкнул Кнотт, снова рассвирепев. – Разве уже одно это не расходится с принципами нашей веры?

Я вздохнул, поскольку знал, что не пробью эту стену и сказал:

– Ладно. Дайте мне, пожалуйста, какую-нибудь вещь, которая принадлежала ему. Но не что угодно. Лучше всего предмет, с которым он и вправду был сильно связан. Любимый кошель, нож, шляпа… Что-нибудь.

Кнотт на миг задумался.

– Книжка, – сказал он. – Есть книга, которую он часто читал перед сном. Хватит вам этого?

Должно было хватить, поэтому я попросил, чтобы нашли для меня этот том.

– Я пришлю его вам со служанкой. А теперь позвольте провести вас в комнату, которую для вас приготовил барон.