Молот ведьм

– Папочкин инквизитор, – прохрипел он с довольной усмешкой. Зубы его были целы, но такие редкие, что между ними были заметны широкие щели.

Я вежливо кивнул – или, вернее, хотел кивнуть, поскольку был связан настолько крепко, что едва мог пошевелиться. Но, по крайней мере, слегка двигать шеей мне удавалось.

– Свет, – рявкнул он куда-то себе за спину, и я тотчас увидел его товарищей, несущих факел.

Только тогда я приметил внутри пещеры, вырезанной в скале, что-то вроде мелкого, но широкого бассейна. Стены и дно были покрыты коричневыми потеками. И я понял, откуда доносится запах старой крови, который чувствовал вот уже какое-то время. На краю бассейна стоял ковчежец высотой в локоть из черного камня и, казалось, пялился на меня глазками крупных рубинов. Темные потеки были заметны и на черном камне.

– А ты, значит, вампир, – сказал я. – Или, вернее, как вижу, пытаешься им стать.

Он потер нос кончиками пальцев и поглядел на меня с нездоровым интересом. И мне все казалось, что он прикидывает, сколько крови сумеет из меня нацедить. А возможно, причиной тому была лишь моя нездоровая фантазия, предлагавшая мне такие вот образы.

– Это верно, – согласился он и шагнул ко мне. – Как только, мой драгоценнейший инквизитор, я завершу ритуал, смогу сказать о себе: Ядущий мою плоть и пьющий мою кровь – имеет жизнь вечную[19], – он засмеялся и подмигнул.

– Святотатствуешь.

– Привык, – пренебрежительно махнул он рукой. – Итак, папашка приказал тебе меня убить, верно? И знаешь почему, милый мальчик?

Я давно уже не мальчик и никогда не старался быть милым – но понимал, что молодой барон привык говорить именно так. К тому же я знал, что в моей ситуации на такое лучше не обращать внимания.

– Господин Хаустоффер-младший наверняка желает принести меня в жертву, – сказал я вежливо.

– Конечно, желаю! Папаше пришлось некогда принести торжественную клятву, что ни он, ни его люди никоим образом не обидят меня или кого-то из моих людей. А папаша мой, хотя и таков уж, каков есть, но клятвы держит, – почти театрально вздохнул он. – Конечно, я и помыслить не мог, что он наймет инквизитора. Ха! Инквизитора! Папаша! – Его явно не просто удивляла, но забавляла вся эта ситуация. Меня, понятное дело, – куда меньше.

– Что ж, то, как оборачиваются дела, порой удивляет всех нас, – кивнул я.

– Это верно, – засмеялся он. – Особенно если мы проведем ритуал крови с тобой в главной роли!

– Господин Хаустоффер… – Я глубоко вздохнул, поскольку готовился к длинному разговору. – Уж можете мне поверить, что ритуал крови суть всего лишь выдумка. Я точно знаю, в чем там дело, – ведь его описал безумный чародей и еретик Максентий из Пелазии. И поверьте мне, кроме как напьетесь кровью и изгваздаетесь от макушки до пят, больше вы ничего не добьетесь…

– Ты читал Максентия? – внимательно взглянул он на меня.

– Инквизиторы должны ведать о еретических книгах, а также о темном искусстве столько, чтобы понимать, с чем имеют дело.

– Темное искусство, – он облизнул губы бледным языком, словно само это словосочетание доставляло ему радость. – Вот как вы это называете… А ведь се – врата истинного рая на земле, солнце, сияющее средь бездонной тьмы Христового мира. Надежда на жизнь вечную, на то, чтобы позабыть о страхе искупления, об ужасе перед совестью, перед огнями чистилища и ада. Не понимаешь этого, инквизитор? – посмотрел он на меня почти с жалостью.

– Со всем уважением, ваша милость, – сказал я. – Но этот ритуал попросту не действенен. Максентий все выдумал, и уж пусть ваша милость мне поверит: воображение у него было крайне богатым.

– Но я тебе не верю! – рявкнул он, яростно моргая водянистыми глазками.

– Я знаю, как должно быть на самом деле, – тихо сказал я ему. – Трактат Максентия мы специально фальсифицировали – и лишь некоторые из инквизиторов знают об истинном ходе ритуала и обучены тому, как должны звучать настоящие заклятия.

– Что-о? – Он подскочил ко мне и впился пальцами в мои плечи. – Ты не врешь? А?!

Барон склонился к моему лицу: изо рта его смердело гнилой кровью. Я выдерживал с трудом, но в любом случае не смог бы отвернуться.

– Именно, ваша милость, – ответил я. – Хочу выкупить свою жизнь.

– Хм-м… – Он всматривался мне в лицо, будто отыскивая фальшь. – Выкупить жизнь? Как знать, как знать…

Отпустил мое плечо и отступил на шаг.

– А может, мне и не нужно ничего покупать? – поганенько усмехнулся он. – Может, сам возьму, что захочу? Вот, скажем, как инквизиторы выдерживают прижигание раскаленным железом? А вырывание зубов или ногтей? А пробивание ядрышек раскаленным прутом? А?

– Не слишком хорошо, – рассмеялся я, и мой смех его изрядно удивил. Неужели он думал, что я начну вопить, плакать и молить о милости? – Но хотел бы заметить, ваша милость, что, затуманенный болью и зная о неминуемой смерти, инквизитор в состоянии сделать неотвратимую ошибку. Ошибку, которая может привести даже к смерти во время отправления ритуала.