Молот ведьм

– А если… – Он снова приблизился, и я снова почуял эту вонь гнилой крови. – Если прикажу сперва исполнить обряд кому-то из моей дворни, и лишь когда это удастся, соглашусь проделать все на себе?

– Это прекрасно, когда есть тот, кому доверяшь настолько, что знаешь: получи он силу и бессмертие вампира, не восстанет против тебя, – сказал я задумчиво.

Он закусил губу и, помолчав некоторое время, снова отступил.

– Я верю своим людям. Но рисковать, похоже, придется именно мне.

– Никакого риска, – заверил я его. – А если ритуал не удастся, тогда его попросту повторим. И пусть ваша милость простит меня, но, чтобы устроить все, как оно того требует, я не должен быть связанным…

– Я слышал, что инквизиторы – страшные люди, – сказал он понуро. – И опасно иметь их во врагах. Разве что они связаны и безоружны.

– Именно так о нас и говорят, – позволил я себе усмехнуться. – Ваша милость ведь не думает, что я обладаю некими сверхчеловеческими способностями? Если бы так было, то я не дал бы себя оглушить, связать и не должен был бы теперь молить о жизни.

– И не лез бы в наше укрытие самой трудной дорогой, – усмехнулся он в ответ. – А поискал бы более удобный вход с другой стороны скал.

Он смотрел на меня чрезвычайно долго, а у меня было время поразмыслить над собственной глупостью, точнее – над доверием к видению, явленному мне молитвой и приведшему к барону самой близкой, но не самой безопасной дорогой.

– Что ж… – Хаустоффер отчетливо раздумывал, шевеля пальцами, словно непрестанно пытаясь убедиться, что их и вправду десять. – Эрнест! – рявкнул наконец через плечо, и я понял, что решение принято. – Поставь-ка людей под стену полукругом, пусть приготовят арбалеты и следят за инквизитором.

– Слушаюсь! – Разбойник в кожаном, прохудившемся доспехе принялся расставлять вооруженных людей.

– Развяжите его, – приказал Хаустоффер, не сводя с меня взгляда и отступив на несколько шагов.

Кто-то сзади перерезал мои веревки. Я неторопливо выпрямил руки и принялся массировать запястья.

– Девицы будут нужны? – спросил с явным нетерпением в голосе младший Хаустоффер.

– А что, у господина барона найдется одна-другая под нож? – спросил я вежливо.

– А и найдется! – шлепнул он себя по ляжкам, явно довольный. – Селянки, но молодые и девственные.

– Прошу, приведите.

Тот отдал приказание, и через какой-то миг его люди приволокли к этому недоалтарю двух растрепанных молодых девиц. Девицы были настолько одурманены и напуганы, что не вырывались и не кричали. Только у одной по измазанному грязному лицу ручьем текли слезы. Девицы мне совершенно не были нужны, и я надеялся, что их не придется убивать. Но чем больше людей в пещере, тем лучше. Особенно когда начнется суматоха. И я по-прежнему надеялся, что не дойдет до крайних мер, которые угрожали бы и мне самому. Надеялся выбраться из ловушки с помощью ловкости и силы, не прибегая к помощи сверхъестественных сил.

– А серебряный серп у господина барона, полагаю, есть?

– Правильно полагаешь, – ответил он, и один из бойцов подал ему нечто в промасленной тряпке.

Хаустоффер осторожно развернул тряпку, и я увидел серебряный серп с деревянной отшлифованной рукоятью. Мне показалось: тупой до крайности, отчего резать им глотки было бы неприятным занятием как для резчика, так и для того, кому резали бы (хотя, разумеется, по разным причинам).

– А теперь мне нужна ваша кровь, барон, – сказал я вежливо и отметил, что Хаустоффер побледнел.

– Мо… моя? – простонал.

– Чтобы нарисовать охранительную пентаграмму, внутри которой ваша милость встанет. Для этого я должен использовать лишь вашу кровь.

– Ага, – сказал он и неохотно закатал рукав кафтана. – И сколько крови понадобится?

– Немного.

Пока мы (или, скорее, он, Хаустоффер, – поскольку не был он глуп настолько, чтобы дать мне в руки нож – и даже настолько, чтобы позволить мне приблизиться хотя бы на пять шагов) нацедили в глиняную миску достаточное количество крови, прошло немало времени.

Один из бойцов подал мне миску, а я нарисовал пальцем на камнях круг, в который вписал пятилучевую звезду. Между лучами звезды накорябал символы, которые могли сойти за магические иероглифы. Особенно нравился мне тот, который напоминал меч на четырех лапах.

– Господин барон соблаговолит встать внутри?

– Соблаговолит. Но ты – отойди-ка, – приказал он. – Еще, еще, – подгонял меня, пока я не уперся спиной в стену.

С сожалением должен признать, что четверо бойцов все время держали меня на прицеле. А Мордимер Маддердин, хоть и хорошо тренирован в рукопашной, но еще не освоил удивительного искусства танца между стрелами.

Хаустоффер встал в кровавом кругу.

– Ваша милость, – сказал я. – Прежде чем приступим к ритуалу, жертвоприношению девиц, купанию в крови и питию сего живительного напитка, прежде чем приступим к магическим заклинаниям, тебе придется отречься от Господа и Ангелов Его.

Когда я произнес эти слова, увидел легкое беспокойство среди бойцов барона.

– У Максентия ничего такого не было, – нахмурился Хаустоффер.