Момент Макиавелли. Политическая мысль Флоренции и атлантическая республиканская традиция

Поскольку политика Флоренции не воспринималась как преимущественно юридические отношения, законодательная деятельность – изменение сущностных законов актом суверенной воли – не казалась такой важной для мыслителей, как в политике северной монархии. Мы уже знаем, что Макиавелли и Гвиччардини считали управление внешними делами важнейшей функцией правительства. Поскольку вопросы такого рода были подвержены постоянным и ежедневным изменениям, они в наибольшей степени требовали prudenzia от тех, кто принимает решения. Важно, чтобы они оставались в ведении немногих и чтобы эти немногие сочетали обширнейший опыт в подобных делах с максимальной возможностью обогащать собственный опыт. Выбор магистратов, составляющих политическую элиту, в значительной степени оказывался связан с назначением тех, кто занимается вопросами внешней политики, и здесь возникал конфликт требований. С одной стороны, в соответствии с принципами equalità и libertà580 каждому гражданину должны были быть открыты все возможности занять должность, что предполагало – как и думали создатели системы 1494 года – как можно более быструю смену магистратур. С другой, принципы esperienzia и prudenzia581 требовали, чтобы магистраты оставались на своем посту достаточно долго, приобретая опыта и применяя свои знания на практике. Однако существовала опасность, что они начнут воспринимать занимаемые ими должности как свои собственные и это склонит их к неподобающему и деспотическому поведению. Теперь Гвиччардини утверждает, что венецианцы нашли лучшее решение этой проблемы, пожизненно избирая дожа и таким образом пользуясь преимуществами его опытности. При этом они следят, чтобы его власть не стала опасной, поскольку ее осуществление требует от него постоянного согласования своих действий с другими582. Он предполагает приспособить должность дожа к флорентийским реалиям в форме пожизненного гонфалоньерата вместо тех коротких сроков, какие предполагал порядок 1494 года. Однако это неизбежно повлечет за собой изменения в signoria, исполнительном органе, с которым должен работать gonfaloniere. В настоящее время состав signoria сменяется очень быстро. Каждый гражданин ждет своей очереди, и в правлении оказывается множество людей, которые так слабо разбираются в происходящем, что даже избираемый на короткий срок gonfaloniere может распоряжаться ими по своему усмотрению. Учредить долгосрочную signoria, чтобы уравновесить пожизненно избираемого gonfaloniere, вероятно, оказалось бы слишком трудно. Лучше всего было бы просто понизить signoria в статусе, предоставив gonfaloniere делить власть с сенатом и постоянно возглавляющим его Советом десяти. Гонфалоньер должен стать бессменным председателем последнего, лишенным официальных полномочий, но опирающимся на свои личные качества и опыт, которые обеспечат ему авторитет583.

Сенату надлежит быть центральным органом и олицетворять элиту virtù. Гвиччардини отмечает, что в конституционной теории существует проблема, должно ли членство в сенате быть пожизненным или на ограниченный срок. Древние избрали пожизненное назначение; венецианцы меняют состав своего pregati, как они называют аналогичный орган, так часто, что в него всегда входят преимущественно одни и те же люди. Разница между этими моделями относительно невелика584. Техническая проблема заключается в том, чтобы совместить максимальную преемственность, а значит, концентрацию опыта с максимальным поддержанием надежд на возможное избрание среди потенциальных кандидатов. Если сенат достаточно обширен, в нем за счет смертности достаточно часто появляются вакантные места, так что каждый может рассчитывать когда-нибудь быть избранным в сенат, если окажется того достоин. Гвиччардини отдает предпочтение пожизненному избранию в сенат на тех же основаниях, в силу которых ему представляется более правильным пожизненный гонфалоньерат: это обеспечивает максимальную концентрацию опыта и позволяет людям надеяться, что благодаря virtù они получат надежное место и им не надо будет никого бояться или чувствовать себя кому-либо обязанным. В случае сената он также, по-видимому, предпочитает пожизненное избрание быстрой смене его членов, потому что в таких условиях человек скорее уверен, что обязан своим членством в сенате общественному признанию, а не произвольным операциям конституционного аппарата. Кроме того, высказывается предположение, что флорентийцы, будучи более нетерпеливыми и честолюбивыми, чем венецианцы, не так охотно станут дожидаться своей очереди585. Поэтому лучше сформировать настолько обширный сенат, сколь это возможно, – сто пятьдесят человек вместо восьмидесяти, как в 1494 году, – и привлечь к постоянной работе в нем максимальное число претендентов.