Момент Макиавелли. Политическая мысль Флоренции и атлантическая республиканская традиция

Для понимания первого проявления неохаррингтоновской мысли важны три обстоятельства. Во-первых, Шефтсбери противился стремлению королевского министра Дэнби создать внутри палаты общин «придворную партию» с помощью покровительства, раздачи мест и назначения пенсий. Во-вторых, он решил, что это предполагаемое вредоносное влияние связано с развитием профессиональной, то есть «постоянной», армии. В-третьих, он не только выступил со своими доводами в палате лордов, членом которой являлся, но и, как позже Невилл, имел самое непосредственное отношение к тому, что сама эта палата продолжала существовать. Начнем с первого. Принято считать, что тактика Дэнби свидетельствовала о возобновившихся попытках короны научиться управлять парламентом, в чем потерпели явную неудачу как первые два монарха из династии Стюартов, так и лорд-протектор. Для нас важно, что Шефтсбери, полемизируя с этой тактикой, по-новому переосмыслил давнюю оппозицию «двора» и «страны» (country), взяв за основу понятие «коррупции» в его гражданском и республиканском аспектах. Он во многом опирался на Харрингтона, и в то же время его подход сыграл решающую роль в развитии теории, известной нам как «разделение властей». «Двор», который с этого времени начал подвергаться нападкам, состоял уже не из придворных и не из тех, кто оберегал права короля, а из «министров» – ключевое понятие идеологии вигов, обычно употреблявшееся в резко отрицательном значении. Как считалось, министры пользовались своим влиянием, дабы приспособить парламент к политике властей. Оппозиционные политики, враждебно настроенные по отношению к таким действиям, стремились подчеркнуть их незаконность и потому назвали патронаж или покровительство «коррупцией» – не только в том смысле, что оно выходило за подобающие рамки королевского расположения и вступало в сферу подкупа и продажности, но и в том, о котором мы впервые заговорили в связи с Гвиччардини: публичная власть заменялась властью отдельных лиц, независимость – зависимостью. Как считали первооткрыватели идеологии «страны», представители народа, должны оставаться независимыми так же, как и те граждане, которых они представляют. Однако патронаж делал их зависимыми от двора и министров, чьим покровительством они пользовались при назначении на должности, и эта зависимость оказывалась хуже взяточничества, ибо была более длительной: дурно, если член парламента принимал кошелек с золотом, обязуясь голосовать так, как угодно двору, но в десять раз хуже, если двор назначал ему пенсию или предоставлял место, поскольку в этом случае угождение двору превращалось для него в источник постоянного дохода. Эти обстоятельства послужили причиной двух наиболее часто выдвигаемых, хотя так и не удовлетворенных требований политической программы «страны»: предлагалось, во-первых, исключить из палаты общин тех ее членов, которые злоупотребляли своим положением, а во-вторых, сделать парламенты «короткими», то есть часто переизбирать их, – если не ежегодно, то хотя бы раз в три года. Таким образом практика переизбрания на местах служила гарантией, что они не становились зависимыми слугами двора.