Однако для Лилберна или Харрингтона подобное заявление о незаконности прошлого звучало как пролог к милленаристскому возрождению саксонской свободы или древней мудрости. Но Дефо не сторонник Реставрации и не милленарист; он современен и пишет в защиту союза вигов, Английского банка и постоянной армии. Он отрицает древность свободы и добродетели, – как его преемники отрицали существование конституции, к которой следовало вернуться, – указывая на равновесие, обретенное лишь двести лет назад без участия разума и откровения. «Мир и Торговля обогатили его»; Дефо не в меньшей степени, чем Флетчер – но с обратным знаком, – считает, что конец готической конституции положил именно принцип коммерции. Дефо любил и себя причислять к торговцам, но было бы непозволительно наивно полагать, что еще только нарождающаяся торговая буржуазия обеспечивала его аудиторией и давала достаточное основание писать так, как он писал. В трактате 1698 года он заметил:
Я желал бы адресовать эти Рассуждения Честному благонамеренному Английскому Фригольдеру, у которого есть своя доля
Таким языком могли бы говорить Айртон во время дебатов в Патни или Свифт и Болингброк, восхвалявшие землевладение в 1711 или 1731 году. Самому Дефо мы можем приписать разве что ясное понимание следующего факта: раз земля перестала представлять ценность как гарантия службы вассалов, то должен происходить процесс обращения денег, дабы она могла приобрести ценность с точки зрения «аренды, ренты и тому подобного». Сделать же землю источником дохода от сдачи внаем не то же самое, что превратить ее в обычный рыночный товар. Он пытается доказать: когда службу вытесняет доход, палата общин может играть в сбалансированной конституции надлежащую роль, регулируя размер ассигнований бюджета. В «Чистокровном англичанине» он нанес первый сокрушительный удар по неохаррингтоновскому культу народного ополчения в строках (относящихся к Вильгельму I, с которым невыгодно сравнивается Вильгельм III):
И весь трактат Дефо 1698 года написан с целью показать, что профессиональную армию легко контролировать, пока выплатой ей жалованья распоряжался парламент. Однако этот ответ не мог удовлетворить сторонников партии «страны», возражавших, что само существование постоянной армии развращало парламент и ослабляло его способность отказывать в ассигнованиях из бюджета или что власть денег давала исполнительной власти такие средства для коррупции других членов парламента, каких она не знала в прежние времена. Дефо признал, что природа войны и правления изменились: