Мона Ли

— Можно просто Эдик, — Аграновский еще раз прошелся ручкой по подвескам — они запели нежно, буквально ангельски, — какая слащавая гадость, — подумал про себя Эдик, — итак? Ваши условия? Нонну необходимо будет привезти, — Эдик достал блокнот, зачирикал ручкой, — вот, тут необходимые телефоны и адреса. Как только вы с дочерью будете готовы выехать, или — вылететь, сообщите ЛИЧНО мне. Вам будут оплачены билеты, разумеется, в разумном пределе. Так, у меня с собой фотоаппарат, — Эдик нагнулся за портфелем, — сейчас сделаем снимки — фас-профиль, непринужденную фотку дома, хорошо бы в костюме историческом… ну, это я договорюсь с театром, кстати! Неплохие костюмерные, удивительно даже — для такой дыры.

— Вы, вероятно, не можете знать, — Пал Палыч сцепил челюсти, отчего стал похож на бульдога, — что Орск еще ДО революции был одним из крупнейших городов — и! Заметьте! Богатейших! Добавьте к этому эвакуированных в войну, театры…

— Да-да, я просто потрясен! — Эдик переигрывал, но старался держаться на равных, — итак? Зовите дочь, начнем снимать, пожалуй…

Пал Палыч встал, подошел к одноногому столику, на котором стоял трофейный «Telefunken», нажал клавишу цвета бильярдного шара — послышался неясный треск, будто где-то говорили все разом, мешая друг другу. Пал Палыч обернулся:

— Уходите, Эдуард. Моя дочь ни при каких условиях не будет сниматься в кино. По той простой и очевидной причине — она слишком мала для этого. Объяснять вам, человеку, как я понимаю, достаточно циничному, на чем основано моё решение — я не считаю нужным. Никаких фотографий. И вообще — советую вам держаться как можно дальше от моей дочери и моей семьи. Честь имею! — Пал Палыч даже прищелкнул каблуками — он не знал, что его отцом был не бравый штабс-ротмистр Коломийцев, а весьма далекий от Белой Армии комбриг Войтенко.

Эдик записал себе счет «ноль — один», засунул Шампанское в портфель, пупса посадил на стол, а торт, подумав, захватил с собой — в гостиницу.

Дверь хлопнула. Наступила тишина. Пал Палыч освободил кадык от узла галстука, снял очки, аккуратно повесил в гардероб пиджак, и открыл окно настежь. Снежинки робкой толпой заглянули в комнату, осмелели, снежный вихрь прошелся по квартире, оставив на ковре мокрые маленькие следы.

Записка с адресами и телефонами, вырванная из блокнота, полежав на столе, поднялась порывом сквозняка и спланировала на пол. Под стол.

Эдик не был бы Эдиком, если бы его остановил чей-то отказ. Он счел это досадным препятствием, не более. Напротив того — Аграновский весь подобрался, сосредоточился, выработал план действий, и тут же отправился в школу — ближайшую к дому Моны Ли. Обаять какую-то дуру-секретаршу при помощи флакончика «Ша нуар» было делом плевым. В беседе — а Эдик был мастером тонкого обольщения — он похвалил вкус Лерочки, намекнув, что Москва еще задумывается над тем, рискнуть ли носить белые шерстяные чулки под черный кримпленовый костюм, а Лерочка — уже впереди планеты всей! И лак на ногтях — ах! какая бездна вкуса! Смешиваете с чернилами? Да что вы! Вам нужно бросать эту школу — и вперед, в Москву! Такие перспективы… а что эта — ваша директриса? Как она? Кто-кто-кто? Из женской колонии? Б-р-р-р… она, наверное, запирает учеников в карцер? С крысами? Ах, как вы очаровательно смеетесь! А помада? С чем мешаете? А контур? Карандаш «Искусство»? Ах, с вазелином! Ну-ну… и что директриса? Выпивает? А любовник? Ну, не смущайтесь! Любовники есть у всех… У вас — нет? Не верю! А я подойду? Я милый! — Эдик уже уселся на стол, Лерочка хохотала, как ненормальная, и, обнажая полные коленки, пододвигалась к Эдику. Тут хлопнула одна дверь, вторая, третья распахнулась резко — директриса вернулась из РайОНО.

— Вы ко мне? Зайдите в кабинет. — В кабинете Эдик действовал иначе. Из вальяжного волокиты он стал серьезным сотрудником киностудии, раскрывая перед директрисой алые, бордовые, коричневые книжечки. Не давая, впрочем, вчитаться. Это были пропуска в ЦДРИ, ВТО, ресторан ЦДЛ, и прочие необходимые в Москве корочки. Ошеломленная таким вниманием важной персоны, директриса только кивала головой.

— Вы поймите, — Эдик сидел прямо, сцепив пальцы, — на кону стоит судьба вашей школы. Ученица 2 класса сыграет роль в кинофильме, выпущенном столичной киностудией. Режиссера я вам назвал? Так-то. Успех гарантирован. А это значит — что? Внимание к руководимой вами школе. Финансирование. Ремонт, простите — это тоже важно. Фестивали. Конкурсы. И лично к вам — особое внимание. А могут и фильм снять. Документальный.

— Вот этого не надо, — директриса очнулась, — фильма не надо. Крышу — хорошо. Полы покрасить, парты поменять… Но, уважаемый Эдуард — девочка-то в школе не учится.

— Как? — Эдик дернул щекой, — как это — не учится?