Монашка и дракон

«Думай или нет — но с одним из них мы живем бок о бок, и от этого не спрячешься», — философски сказала я про себя, беря с блюда еще одну тартинку.

Мы с Нантиль долго сидели у окна, разговаривая о чем-то совершенно незначительном — о Самсоне и охоте, о том, что скоро начнутся зимние ливни, дороги размоет, и в замке станет особенно скучно — ведь бродячие менестрели не доберутся до Гранд-Мелюз, а свои певцы и музыканты уже надоели до оскомины. Но пока солнце совсем по-летнему било в окно, и я развлекала Нантиль игрой теней — складывала руки и пальцы так, что на стене появлялось изображение собаки, гуся, кролика или орла. Нантиль восторгалась этому искренне и шумно, и уверяла, что никогда не видела ничего подобного. Напоследок я изобразила правой рукой разинутую змеиную пасть, дрожа мизинцем, как змеиным языком, а пальцы левой руки растопырила наподобие крыла. Получился самый настоящий дракон, но Нантиль это совсем не позабавило.

Я ушла от нее поздно, уже перед самым ужином, и все раздумывала — надо ли мне приходить к общей трапезе, если не звали. Я была совсем не голодна — наоборот, после пирожков и жареной курицы хотелось лечь в теплую и мягкую постель и понежиться часа два, если уже не всю ночь.

Стукнув кресалом, я зажгла три свечи. Темные тени так и заплясали в углах комнаты, когда я передвинула подсвечник, доставая из папки пергамент, чтобы записать, как сегодня днем мне пришлось присутствовать на драконьем суде, и только тогда заметила, что шкатулка с красками для лица приоткрыта, хотя я прекрасно помнила, что запирала замочек. Я откинула крышку, полная дурных предчувствий, и сразу же обнаружила пропажу — исчезла кохлия, резной сосудец с сурьмой.

19. Поиграй — и обратно отдай

Пергаменты сразу утратили свою привлекательность. Я села за стол, бездумно перекладывая пудреницу, флаконы и щеточки. Если пропала драгоценная сурьма, надо ли сразу рассказать об этом дракону? Ведь шкатулка — его приобретение. И стоит сурьма немалых денег.

Но как поведет себя дракон, узнав о краже? Посмеется — мол, бабские войны меня не касаются? Рассердится, что я не смогла сохранить ценную покупку? Начнет дознание, чтобы найти воришку? И если найдет — то накажет? А если воришкой окажется Ингунда? Она видела, что глаза у меня накрашены, и даже обратила на это особое внимание. Дракон сказал, что она глупа, как курица. Вполне могла устроить покражу, не понимая последствий. Или считает, что милорд все простит ей? Или что я не буду жаловаться?

А если пожалуюсь, а кохлия найдется — не стану ли я посмешищем в глазах обитателей замка? Важная птица — монашка, которую обокрали! А кохлия найдется потом… в моей постели.

Я методично перерыла всю постель и даже заглянула в мешок с книгами, которые отдала мне сестра Летиция, но кохлию не обнаружила. Значит, действительно, украли.

Рано или поздно, это откроется. Даже если дракон не слишком разбирается в женских красках. Возможно, сейчас дракон пойдет мне навстречу, попытавшись найти вора, но что будет потом? Не припомнит ли он мне, что его вовлекли в поиски пропавших женских штучек? Достойное занятие для мужчины, маркграфа и соратника короля!..

Нет, я должна постараться разрешить все сама. Незачем бежать к господину с воплями о помощи. Я по себе знала, как раздражает, когда слуги жалуются друг на друга.

Я задумалась слишком уж надолго, потому что появилась Фрида с подносом, на котором стояли чашка с кашей, кувшинчик с водой и крохотная чашечка с медом, чтобы подсластить воду.

— Милорд с братом уехали, — объявила она, ставя поднос на стол и чуть не столкнув чернильницу. — Поэтому госпожа Ингунда велела принести ужин в вашу комнату.

— Очень мило с ее стороны позаботиться обо мне, — сказала я, поглядев на жалкую порцию каши.

Видимо, первая конкубина посчитала, что мы с Нантиль достаточно поели днем. И судя по всему, ужинать в моей компании она тоже не собиралась.

— Я передам госпоже Ингунде ваши благодарности, — ворчливо заверила меня служанка.

— Не утруждайте себя, Фрида. Я лично поблагодарю госпожу Ингунду.

— Вы — что?..

— Я сама схожу к госпоже Ингунде, вам не стоит беспокоиться, — повторила я, закрывая замочек на шкатулке с красками.

— Если вы решили устроить ссору, то мой вам совет — лучше попыхтите в комнате и успокойтесь, — Фрида встала между мной и дверью с весьма решительным видом. — Милорд не любит ссоры. Очень не любит.

— Их никто не любит, не только милорд, — сказала я, вставая и подхватывая шкатулку под мышку. — Но вы можете успокоиться, я ни с кем не стану затевать ссор. Наоборот, я хотела бы установить со всеми добрые отношения. Это ведь порадует милорда, не так ли?

Фрида топталась между мною и дверью, а потом сдалась, отступив в сторону:

— Надеюсь, вы знаете, что делаете, — пробормотала она. — Ужин унести?

— Нет, оставьте. Я с удовольствием поем, когда вернусь, — заверила я ее с улыбкой.

Служанка выглядела озадаченной и ушла, ворча что-то под нос.