Монашка и дракон

— А как догадалась про нее? — конкубина указала на сестру. — Доставай поршок, Арне. Куда ты его припрятала?

Хныча, Арнегунда чуть распустила шнуровку на груди и извлекла из-за пазухи кохлию. Поставив сосудец на стол, она принялась пощипывать струны лютни, хлюпая носом.

— Возьми, — приказала мне Ингунда.

Я взяла кохлию, еще противно теплую от тела Арнегунды.

— Теперь сколько бы ты ни говорила о краже, мы будем все отрицать, — сказала старшая конкубина. — И впредь следи за своими вещами внимательнее.

— Хорошо, госпожа, — ответила я учтиво. — Мне развести краску, чтобы подвести вам глаза?

— Разведи, — согласилась Ингунда после некоторого молчания.

Я растерла сурьму с маслом и подкрасила конкубину.

— Хорошо бы подтемнить брови, — сказала я, — но госпожа светловолосая, сурьмой это будет грубо. Здесь лучше подошла бы сиена или охра, но у меня в шкатулке ее нет. А вам, госпожа, — я обратилась к Арнегунде, — подкрасить глаза?

Арнегунда тоже милостиво согласилась, и хотя веки ее порозовели от слез, которые она выпустила напоказ передо мной и сестрой, разглядывала она свое отражение с огромным удовольствием.

Ингунда в это время перебирала содержимое шкатулки, спрашивая то об одной принадлежности, то о другой.

— Можем позвать госпожу Нантиль, — предложила я. — Ей тоже будет любопытно…

— Ее звать не будем, — отрезала Ингунда.

— Если желаете, могу подкрашивать вам глаза, когда захотите.

Первая конкубина задумалась, а потом покривилась:

— Не нужно, — и добавила, утешая разочарованно ахнувшую сестру. — Я пришлю служанку, и ты, — она обратилась ко мне, — расскажешь ей все. Не желаю больше видеть тебя в своей комнате.

— Как вам угодно, — согласилась я, собирая шкатулку.

В дверь тихо постучали — почти поскреблись.

— Что еще? — недовольно разрешила войти Ингунда.

Заглянула служанка и доложила, что милорд вернулся.

Сестры вскочили, приглаживая косы и поправляя платье.

— Или позови… эту, — Ингунда мотнула головой куда-то в сторону, говоря, по-видимому, о Нантиль, — и скажи, чтобы принесли мои уличные туфли!

— И мои! — крикнула Арнегунда.

Южная башня заволновалась, несмотря на позднее время. Слуги бегали с туфлями, плащами и флакончиками благовоний, спустилась Нантиль — причесываясь на ходу, испуганная, но, увидев меня, улыбнулась.

— Что за переполох? — спросила я у нее, когда мы ждали, пока Ингунда с Арнегундой заканчивают прихорашиваться.

— Милорд любит, чтобы его встречали все, — ответила Нантиль.

— С цветами и поклонами, — пробормотала я.

— Вы что там шепчетесь? — прикрикнула на нас Ингунда, и мы с Нантиль послушно замолчали, обменявшись понимающими взглядами.

Не прошло и четверти часа, как мы спустились во двор — впереди Ингунда, за ней ее сестра и Нантиль. Я предпочла идти со слугами, хотя они косились на меня. Я держала шкатулку под мышкой и раздумывала, как удачно все сложилось для сестер-конкубин — сейчас они предстанут перед драконом во всем великолепии красоты, чего не скажешь о Нантиль. Но завтра я накрашу и ее. И тогда все будут равны в глазах хозяина. Эта мысль позабавила, и я прикрыла рот ладонью, чтобы никто не заметил улыбку.

Ждать пришлось недолго, и вскоре я услышала голос дракона. Он несколько раз раздраженно позвал Дилана по имени.

— Милорд не в настроении, — прошептал кто-то из слуг рядом со мной.

Конкубины заметно заволновались, а Нантиль отступила на полшлага, словно тоже хотела спрятаться среди слуг.

— Завтра суббота, поэтому, — послышался шепот за моей спиной.

— Всем тихо! — зашипела Ингунда, и никто не осмелился больше заговорить.

Дракон появился в сопровождении брата, а за ним шел грум — молодой парень с некрасивым и угрюмым лицом. Парень был почти такого же роста как драконы, широкоплечий, со сломанным кривым носом. Он следовал за своими господами, глядя в брусчатку двора так внимательно, словно потерял что-то ценное и теперь надеялся отыскать.

— О, все здесь, — сказал дракон, увидев встречавших его женщин.

Конкубины окружили его, он с удивлением пригляделся к их накрашенным лицам и коротко рассмеялся.

— Где монашка? — спросил он, и мне пришлось выйти вперед.

— Твоих рук дело? — спросил дракон, бесцеремонно хватая Нантиль за подбородок. — А эту почему не накрасила?

— Сейчас же исправлюсь, если таково ваше желание, — немедленно ответила я.

— Не надо, — ответил Гидеон медленно. — Сегодня сойдет и так.

И от него словно плеснуло волной животной дикости и ярости. Я ощутила это всей кожей. Захотелось бежать, не разбирая дороги, как можно дальше, сохраняя в себе человека!

Нантиль в руках дракона стала бледна, как смерть, а грум резко отвернулся, и Дилан тоже. Краем глаза я заметила, что появился сэр Нимберт. Он так стиснул зубы, что желваки заходили — как будто собирался броситься спасать дочь.

Но дракон ущипнул Нантиль за подбородок и отпустил.

— Сегодня хочу тебя, — он взял за плечо Арнегунду.

Теперь побледнела вторая конкубина, и только Ингунда не выдала волнения ни словом, ни жестом.

— Сначала покушайте с дороги, господин, — сказала он ровно-заботливо. — Вы придете к нам или накрыть в общем зале?