Монашка и дракон

День опять выдался почти летним, я открыла окно и передвинула стол, чтобы можно было вести записи и наслаждаться свежим теплым ветерком. За этим занятием и застал меня дракон, неожиданно распахнувший двери.

Он стоял на пороге мрачный, лохматый, но поманил меня пальцем так же, как раньше.

— Просители пришли, — коротко сказал он. — Пойдем со мной.

Я тут же отложила перо и даже не убрала письменные принадлежности — на все ушло несколько минут. Все это время дракон ждал меня, не двигаясь с места, и под его пристальным взглядом я чувствовала себя ужасно неловко. Знает ли он, что я оказалась невольным свидетелем его любовных игр? А может, он сделал это специально, чтобы меня смутить? В любом случае, я решила не говорить о том, что произошло. Прикинуться, будто ничего и не было.

Мы спускались по уже знакомой мне лестнице во двор, и когда солнечный свет из узкого бокового окна коснулся лица дракона, он поднял ладонь, загораживаясь, и поморщился.

— Вы плохо выглядите, милорд, — осмелилась сказать я.

— Чувствую себя еще хуже, — пробормотал он.

— Это так утомительно? — не удержалась я от любопытства и сразу подумала, что веду себя настырно, как Фрида, но смолчать не смогла.

Дракон хмыкнул и бросил на меня короткий взгляд через плечо:

— Со временем узнаешь, — сказал он туманно, и вид у него был очень довольный.

— Узнаю — что? — изумилась я. — Разве можно научиться превращаться в дракона?

Еще один короткий взгляд через плечо — уже менее довольный.

— Ты умеешь разбивать мечты, — проворчал дракон и перескочил сразу через три ступеньки. — Я думал, ты спрашиваешь меня кое о чем другом.

— У вас даже в мыслях — один разврат! — возмутилась я, еле успевая за ним.

— А у тебя мысли благочестивые?

— Я была в церкви в субботу и в воскресенье.

— Какая набожность!

— В отличие от вас, — сказала я уже сердито, понимая, что он снова подшучивает надо мной. — Вы заперлись на два дня и ничего не ели. Конечно, я волновалась за вас.

— Волновалась за меня? Ведь врешь, хитрая монашенка, но я притворюсь, что верю, — сказал он, посмеиваясь. — Только как видишь, со мной все в порядке.

— Судя по вашему виду, не все.

Он поскреб шею и ничего не ответил.

Мы вышли во двор, и дракон занял кресло в тени стены. Я встала справа и чуть позади — так привычно, словно делала это ежедневно в последние три года, и просители пошли чередой.

Я ни разу не ошиблась, назначая штрафы, и внимательно слушала, как дракон разбирает человеческие жалобы. Это было интереснее, чем рассказы сестры Летиции о жизни в миру. Просителей пришло много, и мы освободились лишь в три часа по полудни, опять оставшись без обеда.

— Поешь со мной? — спросил дракон, когда стражники проводили последнего посетителя.

— Если вам угодно, милорд, — ответила я сдержанно.

— Угодно, — заверил он меня. — Приятно видеть хоть одно некислое личико.

— Даже не знаю, радоваться ли тому, что кажусь вам… съедобной.

Дракон засмеялся, будто я сказала что-то очень смешное, и прежде чем я успела отстраниться, потрепал по щеке.

— А вот это было совсем лишнее, — сказала я строго и уже ему в спину, но он только помахал рукой, предлагая мне следовать за ним и не отставать.

В этот день мы были неразлучны — дракон не отпускал меня ни на шаг. Я боялась дальнейших намеков о ночи с пятницы на субботу, но дракон говорил о чем угодно, но не о ней — о просителях, о книге про великанов и даже о церкви Байи и Бреги, упомянув о великолепных тамошних витражах. К концу дня он уже выглядел и вел себя, как тот милорд Гидеон, которого я встретила в монастыре святой Пучины, и только щетина на его щеках и подбородке напоминала о субботнем затворничестве.

Не пожелал он больше говорить и о своем превращении, и на все мои расспросы отвечал ничего не значащими фразами или шутками. Вечером я снова оказалась в его спальне, но только для того, чтобы до полуночи сражаться с ним в шахматы. Я устала, но дракон был полон сил и спать не желал. Первые две партии он проиграл подчистую, но в третьей победил, потому что я прозевала ладью и коня. Победа обрадовала его, как мальчишку, и он милостиво отпустил меня отдыхать, а сам еще весело напевал у себя в комнате.

Так продолжилась моя жизнь в Гранд-Мелюз.