Монашка и дракон

Я пошла к кровати, на ходу развязывая узел платка, и остановилась, как вкопанная, забыв опустить руки.

На постели сидел милорд Гидеон.

Вернее, полулежал, оперевшись на локоть. Он гладил подушку, лаская ее ладонью, и словно не замечал моего присутствия.

Сердце мое понеслось вскачь, и дышать стало тяжело, потому что грудь сдавило до сердечной боли. Я сделала шаг назад, еще шаг — и налетела на стол. Светильник чуть не упал, я успела подхватить его в последний момент.

Дракон поднял голову и посмотрел на меня. Черные глаза были затуманены и утратили звездный блеск, но от этого не стали более человечными. Наверное, я испугалась бы меньше, обнаружив на одеяле гадюку, подброшенную Ингундой.

— Что вы здесь делаете, милорд? — спросила я, стараясь говорить ровно, хотя это удавалось с огромным трудом.

Не отвечая, он приподнял подушку, заглядывая под нее, а потом откинул угол одеяла. Я ощутила слабость в коленях. Неужели кто-то из слуг (Фрида?) нашел мой пояс с зашитыми монетами, и донес? Дракон молчал, и я призвала на помощь всю свою выдержку, чтобы не выказать страха, и отчаянно пожалела, что заперла дверь.

— Вы что-то ищите, милорд? — спросила я вежливо и бочком двинулась к выходу.

Он несколько раз кивнул и усмехнулся.

— Да, ищу, — сказал он. — Тебя.

[1] Здесь приведен фрагмент эпитафии Овидия (Публия Овидия Назона)

28. Змей в постели (часть первая)

Глаза монашенки стали огромными — в половину лица. Гидеон смотрел в них и не мог сдержать ухмылку. Красивые глаза. Непокорные. Мятежные. Зеленые. Сейчас они потемнели, как море перед бурей, и невозможно было увидеть всю их глубину. Жаль, она заметила его слишком рано и не успела снять свой дурацкий головной платок. А Гидеону так хотелось узнать, какого цвета у нее волосы. Брови у нее темные, четко очерченные — значит, и волосы могут быть темными. Но она говорила про мать-северянку, да и сама белокожая — может, волосы и светлые. Бывают блондинки с темными бровями и ресницами.

— Вы ищете меня? — она медленно отступала и явно собиралась бежать, только он сделает попытку приблизиться. — Уже поздно, лучше бы вам поискать свою постель, милорд.

— Зачем? — Гидеон скривился. — Мне хорошо и здесь. Тут тихо, спокойно, никто не мучает нотациями по поводу воплей какой-то сумасшедшей. Я уже устал объяснять, что Мелюзина ни при чем.

Он следил за монашенкой исподтишка и не мог не заметить, как она встрепенулась. Почему ее так занимает все, что связано с их семейным проклятьем? Но на этом интересе можно сыграть. Приятная, увлекательная, захватывающая игра.

— Люди глупы, — сказал он со вздохом, переворачиваясь на спину, вытягиваясь на постели в полный рост и закладывая руки за голову. — Видят в моей бедной прабабке страшного призрака, а она была обыкновенной женщиной… Ну, не совсем обыкновенной… Обычной дракайной…

Его расслабленная поза и разговор вовсе без намеков заметно успокоили Виенн. По-крайней мере, бежать она передумала и даже улыбнулась, хотя попыталась скрыть улыбку. Хотелось бы знать, что ее рассмешило. И если дракон что-то понимал в людских женщинах, ей не терпелось о чем-то спросить.

Он не стал подталкивать ее к расспросам — пусть помучается от нетерпения и решится на это сама. Она прикусила нижнюю губу, подумала, а потом произнесла:

— Милорд, я хотела сказать… — и замолчала, быстро оглянувшись на дверь.

Неужели, все-таки убежит? Гидеон наблюдал за ней из-под ресниц, стараясь даже не шевелиться, чтобы не спугнуть.

— Да? — протянул он лениво. — Смелее, Виенн.

— Библиотека никуда не годится, — сказала она совсем не то, что он ожидал услышать. — Лучше бы вы перенесли книги в другое место. В подвале слишком сыро, многие книги испорчены. Если так пойдет дальше, можно с легкой совестью пустить вашу библиотеку на ремни. Надо, чтобы комната хорошо проветривалась. Почему бы вам не сделать библиотеку в Восточной башне? В ней будет достаточно солнца.

— Там, действительно, есть что-то интересное? — спросил Гидеон. — Среди этого книжного хлама?

Ух ты! Она даже покраснела!

— Это не хлам, — произнесла она сердито. — Ваша библиотека — настоящее сокровище. И мне больно видеть, как вы обращаетесь со своим сокровищем. Кстати, я нашла историю вашего рода, но она обрывается на рождении сына у милорда Гвидо…

— Это о моем деде, — милостиво признал Гидеон.

— Но почему прекратили вести хроники? Я не нашла записей ни о вашем отце, ни о вас…

— Началась война. Было не до хроник.

— Какая война? — удивилась она.

— Между Винландом и Салезией.

— Но ведь она закончилась еще до рождения вашего отца! Сколько времени было упущено!

— Пожалуй, ты права, — признал дракон. — Надо озаботиться хронистом и перенести библиотеку, если считаешь, что в этом есть необходимость.

— Считаю, — заверила она его горячо. — Это преступление — так относиться к книгам.

— Я помню, книга — это путь в прошлое и все такое…

— Вот именно, — она посмотрела прямо на него, и в зеленых глазах вспыхнул огонек, который заставил Гидеона насторожиться, как на охоте, когда зверь выходит на тропу.

Сейчас она задаст тот самый вопрос…