Монашка и дракон

Игра пошла, как он и хотел — монашка с удвоенным усердием принялась поглаживать его, прикасаясь осторожно, как к стеклянному. Ладонь ее была теплой, нежной, и каждое прикосновение будоражило кровь.

Вскоре Гидеон отпустил ее руку, но Виенн не убрала ладонь. Лицо девушки было строгим, сосредоточенным. Она скользнула ниже, ощупала грудные мышцы, слегка надавила на ребра…

— Продолжай, — шепнул дракон потому что голос внезапно сел.

Вот сейчас она совсем осмелеет и спустится еще ниже…

— У вас обыкновенные кости! — сказала Виенн резко и обвиняюще. — Обыкновенные, твердые, как у любого человека. Вы… вы… — она вспыхнула от негодования, а Гидеон расхохотался. — Вы дурачите меня!

— Немного, — согласился он. — Но это того стоило. Ты так приятно ласкаешь… Ну же, не останавливайся…

Она отдернула руку, словно прикоснулась не к мужскому телу, а к раскаленной плите, и хотела бежать, но Гидеон сцапал девушку одним неуловимым движением.

— Разве ты не хочешь утишить мою боль, Виенн? — спросил он, прижимая ее к себе. — Это было бы милосердно. Ты же милосердная монашка?

— Отпустите, — потребовала она тихо, но твердо.

Зеленые глаза были совсем близко — огромные, глубокие, в них сейчас так и бушевало мятежное море. Обнаженной кожей Гидеон ощущал жар девичьего тела — даже через толстую ткань платья. Почему-то Виенн не вырывалась, а он не отказался бы сейчас почувствовать, как она извивается в его объятиях. Он притянул девушку поближе, удерживая за талию, и раздумчиво спросил:

— Отпустить?

— Да, — тут же ответила она. — Потому что вы затеяли недостойную и опасную игру.

— Возможно, — согласился он. — Но это такая приятная игра, Виенн…

— Для кого как, — сказала она холодно.

— Почему ты не вырываешься?

— Потому что вы сильнее меня, и я знаю, что это бесполезно.

— Значит, ты уже сдалась?

— А похоже, что сдалась? — спросила она нарочито учтиво.

Гидеон был доволен — изображает спокойствие, а у самой сердце так и колотится, словно у пойманного зайчонка. Ну что ж…

Он в одно мгновение перекатил ее через себя и уложил на кровать, придавив для верности ноги девушки своей ногой. Виенн только коротко взвизгнула, а потом затаилась, дыша часто и коротко.

— Боишься? — подначил ее дракон.

— Конечно, — ответила она. — Кто бы не испугался на моем месте? Сир Львиное Сердце и тот бы струхнул.

— Ну, этого благородного сира я бы точно не пожелал валять в постели, — заверил ее Гидеон.

Вот тут монашка перепугалась по-настоящему, хотя и попыталась скрыть страх.

— Не думаю, что вы имели сказать то, что сказали, — залепетала она. — И зная ваши шутки… Я взываю к вашему благоразумию, милорд!

Гидеон подавил желание заставить ее замолчать самым приятным из известных способов — поцеловать, чтобы вся заумь улетучилась. Но он сдержался. Пугать монашку слишком сильно не хотелось — игра только началась, не надо портить ее поспешностью.

— Взывай, — разрешил он, удобно устраиваясь на боку и подпирая голову, чтобы лучше видеть свою пленницу. — Вдруг тебе удастся выкликать мое благоразумие из каких-нибудь дремучих лесов драконьей души.

Шутливый тон — и она сразу расслабилась, и снова задрала нос:

— Так у драконов есть душа?

В ее вопросе Гидеону послышалась насмешка, и почему-то это обидело его, хотя раньше разговоры о звериной душе или ее отсутствии никогда не трогали.

— Тебе лучше знать, — сказал он, стараясь казаться беззаботным. — Ведь в этой голове, — он прикоснулся указательным пальцем ко лбу Виенн, и она сразу отвернулась, — ведь в этой голове — кладезь мудрости.

— Бросьте притворяться, — сказала она без обиняков.

— Притворяться? — он мягко взял ее за подбородок и заставил посмотреть в глаза. — О чем это ты?

— Какой кладезь мудрости? — фыркнула она. — Вы знаете столько же, сколько я, если не больше.

— Допустим. Но это не значит, что мне не интересно твое мнение.

— О! Неужели оно вас интересует? — спросила она насмешливо, отталкивая его руку от своего лица. — Мое мнение!

— Интересует, — заверил он и осторожно, но настойчиво начал новую атаку — погладил девушку по щеке, прочертил пальцем брови. Какие же у нее волосы? Темные или светлые? — Вот сейчас ты захотела беседы со мной, и я пошел тебе навстречу.

— Беседы?

— Угу.

— Навстречу?

— Но ведь ты сама этого хотела.

— Я?! — она так и вскинулась от возмущения.

— Воскресный пирог для дракона, — коварно подбросил он наживку, и рыбка ее заглотила.

— Собираетесь говорить со мной о пирогах? — спросила она скептически, но в глазах зажегся огонек любопытства.

— Ты хочешь поговорить о чем-то другом? — тут же уточнил дракон.

— Нет-нет, — заверила она его. — Пироги — самая подходящая тема… для разговора в постели в полночь.

— Змеиный язычок пытается жалить, — засмеялся Гидеон. — Но я и правда хочу поговорить с тобой о пироге миледи Эуралии. Он был вкусен, мягок, нежен и таял во рту… — Гидеон говорил тихо, почти касаясь губами губ Виенн. От нее пахло розами и ладаном — запах сладкий и свежий, одновременно сводящий с ума и проясняющий разум. Убийственное сочетание. И как противится ему?