Монашка и дракон

Суббота промелькнула быстро, и в воскресенье утром Гидеон приземлился на Восточную башню, донельзя довольный собой. После обеденного колокола, избавившись от драконьей ипостаси, он еле смог натянуть штаны, прежде чем спуститься. И ничуть не удивился, когда за дверью его встретила Виенн, державшая плед.

— Разрешите, я позову сэра Нимберта, чтобы помог вам… — начала она, набрасывая на него шерстяную ткань, теплую от ее тела, потому что до этого она держала плед, прижав к груди.

— Еще ползамка позови, — проворчал он, отодвигая ее руку, когда она хотела поддержать его под локоть.

Добравшись до спальни, Гидеон рухнул в постель, а монашка уже хлопотала, подкладывая ему под бока грелки и укрывая одеялом до подбородка. И хотя он тут же отругал ее, что она возится с ним, как с убогим, забота была приятна. Съев блюдо со сладким мясом, Гидеон почувствовал себя совсем хорошо, хотя раньше до утра понедельника валялся, как дохлая рыбешка. Или грелки и яичный пудинг были ни при чем, а все дело в присутствии одной зеленоглазой девицы?..

Перевернувшись на бок, он наблюдал, как Виенн хлопочет возле жаровен, бросая на угли душистые веточки, и не смог удержать улыбку.

— Подойди-ка сюда, — позвал он, и монашка тут же с готовностью подбежала, тревожно всматриваясь ему в лицо. — У меня кое-что для тебя есть, — и он протянул руку, разжав ладонь. — Твое?

Дневное солнце заиграло на гранях изумруда, и Виенн тихо ахнула:

— Мое кольцо! Вы достали его, милорд?!

— Само собой, если оно у меня.

— Но как?..

— Просто облазал дно, только и всего, — сказал Гидеон небрежно. — Дракон я или нет?

— Но… вы же летаете? — она смотрела на него с восхищением, и глаза сияли еще ярче камня в кольце. Само кольцо монашка схватила и сжала в кулаке, хотя теперь никто не собирался его забирать.

— Плавать тоже умею, — заверил ее Гидеон. — Только сказать по правде, плавать там не особенно приятно — тины по колено, а уж сколько я проглотил червяков, пока рылся в грязи…

Она всплеснула руками и засмеялась.

— Да, они не такие вкусные, как твоя стряпня, — добродушно сказал он, тоже посмеиваясь. — Так что я заслужил подарок.

— Принести вам из кухни что-нибудь вкусное? — лукаво улыбнулась она. — Хотите меренги? Сегодня их пекли к столу госпожи Ингунды…

— Нет, я хочу кое-чего другого, — Гидеон помедлил, прежде чем просить. — Покажи мне волосы, Виенн? Я сейчас слабый, как котенок, тебе не надо меня бояться.

Она перестала смеяться и уставилась в пол, вертя в пальцах кольцо. Зеленый камень так и брызгал отраженным светом по стенам.

— Только посмотрю — ничего больше. Виенн… В знак благодарности?.. — продолжал упрашивать он.

Он — упрашивает! Самому смешно, но сейчас Гидеон и на колени бы встал, лишь бы она приоткрыла один из своих покровов.

Глубоко вздохнув, Виенн прошла к столу и положила кольцо на стол, а потом повернулась спиной. Откажет… Рассердилась… Ох уж эта целомудренная монашенка…

Но коричневое покрывало скользнуло и оказалось на спинке кресла, а Виенн уже развязала узел головного белого платка, который обычно скрывал ее до самых бровей. Откуда только силы взялись — Гидеон приподнялся, опираясь на локоть, и глядя с жадностью.

Белая ткань открыла макушку, а потом и затылок. Волосы у монашки были светлые, но не золотистые, как у Ингунды и ее сестры, а светло-русые. Туго заплетенные в косы, они были уложены кольцами на затылке, как толстые змеи. Виенн бросила взгляд через плечо, застенчиво улыбаясь, и Гидеон взмолился:

— Вытащи!.. — делая рукой жест, будто вытаскивал шпильки.

Она послушалась и по одной выложила на стол шпильки, распустив косы. Густые пряди упали, закрывая ее до пояса, как серебристый плащ — волнистые, вьющиеся на концах. Целый водопад светло-русых струй, блестящих, шелковистых даже на вид.

— Никогда больше не их прячь, — сказал Гидеон, едва обретя дар речи. — Это преступление — прятать такую красоту. Они похожи на морскую волну… Подойди, я хочу потрогать…

— Обещали только посмотреть, — сказала она, но подошла ближе и села на кровать, спиной к нему.

Гидеон окунул руку в русую волну и почувствовал, что изнемогает. Монашка была права, трижды права, что прятала это чудо!.. Женские волосы околдовывают сами по себе, без заклятий и магических ритуалов. Сам жест, когда женщина распускает волосы — сильнейший и древнейший ритуал. А если волосы еще и так красивы — тут есть от чего потерять голову и превратиться в зверя, живущего одними дикими повадками.

Волосы были мягкими, гусиный пух — да и только. Гидеон пропустил их сквозь пальцы, зачерпнул горстью и прижался лицом, вдыхая нежный запах — роза и ладан. Упоительно, чудесно, волшебно… И по виду — настоящая морская волна, когда она ударяет в берег — пенная, светлая, легкая…

— Посмотрели — и хватит, — сказала Виенн, отходя от постели и на ходу заплетая косу.

Обернув ее кольцом вокруг головы, она заколола шпильки и снова занялась жаровнями.