Монашка и дракон

Я поняла значение вопроса и взгляда, вспомнив, что конкубины считали подарки дракона знаком охлаждения чувств.

— Подарил, — весело подтвердил дракон, первым усаживаясь за стол, — и у меня для нее еще кое-что есть, — тут он подмигнул мне и сказал, понизив голос: — Покажу тебе ночью…

Ингунда от неожиданности уронила ложку, и та звякнула, ударившись о бокал. Лицо Арнегунды тоже выражало непонимание, но расспрашивать никто не решился.

— Милорд шутит, — сказала я, вслед за драконом разламывая хлеб.

Сегодня опять подали жареных перепелок, и на сей раз я собиралась их попробовать. Но не успела я наколоть на вилку зажаристую тушку с общего блюда, как дракон сказал, многозначительно кашлянув:

— А я вовсе не шучу, — он ткнул вилкой в ту же перепелку, на которую нацелилась я, и ловко снял ее с моей вилки. — Ночью. И только ночью, — он принялся за еду, хитровато посматривая в мою сторону, а мне пришлось довольствоваться другой перепелкой.

Конечно же, он опять играл. Опять забавлялся, как будто не понимал, что другие не разделяли его веселья. За столом повисла тревожная тишина, и конкубины застыли над своими тарелками, как каменные изваяния. Брат дракона не застыл, но вгрызся в кусок лепешки с таким видом, словно это была моя лодыжка.

Как бы то ни было, я решила не портить себе завтрака и настроения. Если милорду нравится щекотать нервы своим домочадцам — пусть щекочет, но меня он больше не проведет, и я ничуть не стану бояться предстоящей ночи, что бы он там ни придумал. А что он придумал?..

— Этой осенью опять плохие урожаи, — сказал Дилан.

Конкубины, наконец, приступили к трапезе, и он явно намеренно заговорил о ценах на пшеницу, о налогах и о лености вилланов, которые плохо ухаживали за полями, чтобы привлечь внимание брата. Женщины заскучали, Гидеон слушал, не забывая подкладывать себе на тарелку то ветчины, то масла, а я заерзала в кресле, хотя подушка подо мной была мягкой.

— Только у преподобного на полях все колосится, — продолжал ядовито Дилан. — Можно подумать, ему молитвы помогают. Что-то я не замечал, чтобы он особо старался над пшеницей.

— Ты чего вертишься? — спросил вдруг дракон у меня. — Есть, что сказать?

Дилан обернулся ко мне с ледяным выражением лица. Мне стоило подумать прежде, чем высказывать свое мнение, но промолчать я не смогла:

— Дело не в лености, а в суглинке!

Никто не понял, и дракон, почесав подбородок, потребовал:

— Поясни.

— Кого ты слушаешь… — начал Дилан с раздражением, но брат заставил его замолчать одним мановением руки.

— Ваши земли, милорд, — поторопилась объяснить я, — песчаные. Такие плохо держат воду, а суглинок — смесь глины и песка — только у церкви. Именно поэтому урожаи на церковных полях всегда лучше, чем у вилланов.

— Откуда знаешь про глину и песок? — спросил Дилан с вызовом. — Сама вилланка, что ли? А что тогда вырядилась, как благородная?

Дракон похлопал его по плечу, призывая к спокойствию, но поглядел на меня, ожидая ответа.

— Мой отец служил лорду, у которого были такие же земли, — легко солгала я. Не рассказывать же им, что это были мои земли, и мне пришлось здорово поломать голову, чтобы пшеницы хватило, наконец, для уплаты королевских налогов. — В конце концов, он решил все очень просто — достаточно разбрасывать торф на полях, это удерживает влагу.

— Что за ерунда… — вспылил Дилан, но замолчал. — Черт! Фортюне каждый год покупает торфа больше, чем может сжечь, и пшеница у него — колосок к колоску! Хитрый мерзавец! Я ведь сто раз спрашивал его…

— На наши поля торфа не напасешься, — сказал дракон задумчиво и отложил вилку. — Да и возить его из долин — долго и хлопотно. Виенн! — позвал он, и я с готовностью подняла голову. — В твоих книгах есть какое-нибудь чудодейственное средство, чтобы превратить землю в райские кущи?

Конечно же, он шутил, потому что такое под силу только небесам. Я кусала губы, припоминая, но никаких советов кроме удобрения торфом дать не смогла.

— Мало помогла, — съязвил Дилан, барабаня пальцами по столу.

Старшие конкубины не осмеливались заговорить, но Нантиль вдруг подала голос:

— На песке хорошо растет тис…

— Будешь есть тисовые ягоды вместо хлеба? — оборвал ее Дилан. — Или платить налоги тисом?

— Подождите, господин! — вмешалась я. — Она права, почему бы и вправду не выращивать на ваших землях то, что будет хорошо расти именно здесь?

— Тис? — хмыкнул дракон.

— Лекарственные травы, — сказала я и улыбнулась Нантиль, которая радостно встрепенулась, и даже румянец заиграл на ее щеках. — Посадите вместо пшеницы тимьян, розмарин, шалфей и душицу. Посадите тысячелистник и лабазник, лаванду, пижму — эти травы стоят дорого. Можно продавать их королевской гильдии аптекарей или монастырям, а можно использовать самим… в лекарственных снадобьях. Милорд, у вас есть человек, который прекрасно в этом разбирается — сэр Нимберт.

— Вместо пшеницы растить травки? — фыркнул Дилан, обращаясь к брату за поддержкой.

Но дракон что-то мысленно прикидывал и не поддержал его насмешки.