Монашка и дракон

Платок она не надела. Гидеон обрадовался этому, как ребенок, получивший подарок на новогодний праздник. Виенн подкидывала щепки, подходила сменить грелки, и все было так прекрасно, как бывает только в рыцарских балладах, когда рыцарь спасает свою принцессу, и они живут потом долго и счастливо. Рыцарь, а не дракон. Но эта мысль пришла уже лениво, вяло, а потом навалился сон.

45. Смерть подкрадывается незаметно (часть первая)

Наверное, я и правда сошла с ума, раз показалась дракону с непокрытой головой. И когда он уснул, я снова и снова убеждала себя, что то, что совершила — это была всего лишь благодарность за возвращенное кольцо.

Но так ли на самом деле?

Я вспоминала, каким восторженно-потрясенным было его лицо, когда я распустила волосы, и сердце начинало дрожать, а по телу волной разливались томление и нега. И еще большим безумием было то, что утром понедельника, когда Фрида по приказу дракона принесла мне новое платье — не коричневое, а зеленое, очень изящного, даже кокетливого покроя, а к нему — пару красных чулок из тончайшей козьей шерсти, с золотыми стрелками, я тут же надела их и не повязала платок.

Подарить чулки — это было нескромно, вызывающе, крайне неприлично! Дарить чулки можно только жене или невесте, но как можно было разыгрывать из себя скромницу, когда моя душа пролила слезы восторга, когда я прикоснулась к этой ало-золотой мягкости! Нет, я не нашла в себе сил отказаться от этого подарка!

Вкус у милорда Гидеона был отменный — чулки пришлись как раз впору, и облегали ноги так деликатно и чувственно, что можно было только покраснеть от смущения. Да и с оттенком платья он угадал точь-в-точь. Зеленый цвет придавал яркости моим глазам, и, поддавшись внезапному порыву, я захотела надеть и кольцо с изумрудом, и даже уже откинула крышку шкатулки, но передумала. Нет, это кольцо и так слишком часто оказывалось на виду. Пока еще его тайну не раскрыли, но не надо искушать судьбу. Я села к зеркалу, чтобы причесаться и сделать прическу, а Фрида следила за мной, открыв рот, пока я заплетала боковые пряди и заколола их шпильками, оставив волосы распущенными.

— Разве монахиням положено… — пролепетала служанка, и на лице ее отразился ужас — святотатство! кошмар!..

Меня посмешил ее испуг. Все они думали, что их хозяин взял монахиню в любовницы, и это их не слишком-то пугало, а тут я всего лишь распустила волосы.

— На самом деле, я не монахиня, — повергла я Фриду в еще большее изумление. — Это была игра. Забава. Я не принимала постриг, так что я — просто Виенн, а не преподобная сестра.

— А-а… — протянула она, пропуская меня из комнаты впереди себя с таким видом, будто я оказалась людоедкой с Синих гор.

Только переодевшись и избавившись от платка, я поняла, как мне надоел монастырский наряд. Сегодня я снова стала самой собой, и от этого было легко и радостно, а что меня ожидает после превращения, я старалась не думать. Но почему-то совершенно перестала бояться. Мне казалось, что все, что произошло вчера — это начало новой жизни. Отличной от всего, бывшего до сих пор.

Я снова пришла к завтраку первой, и встала, как обычно, у камина, ожидая появления конкубин и дракона с братом. Вскоре явились конкубины, и первой шла Ингунда в окружении служанок. Она прошла почти до середины зала, важно вскинув голову, и только потом заметила меня. Старшая наложница остановилась так резко, словно налетела на невидимую преграду. Глаза ее расширились, а из-за плеча выглянула Арнегунда, приоткрыв алый пухлогубый рот.

— Ой, а кто эта дама? — спросила Арнегунда наивно.

Боюсь, в тот момент я согрешила отменно и с удовольствием — испытав глубокое удовлетворение от удивленных лиц конкубин и их служанок. Арнегунда ахнула, наконец, узнав меня, а Ингунда ткнула в мою сторону пальцем, пытаясь обрести дар речи.

— Что это за вид? — выговорила она, наконец, и выкрикнула с возмущением: — Ты же монахиня!

— Прошу прощения, госпожа, — сказала я так же смиренно, как разговаривала с ней, когда покрывала голову платком, — так получилось, что я ввела вас в заблуждение относительно моего статуса.

— Статуса? — повторила Ингунда, нервно теребя платочек.

— Я не монахиня… — и мне пришлось повторить то же, что я только что говорила Фриде.

Теперь уже Ингунда открыла рот, а ее сестра приложила ладонь к щеке, поглядывая на меня искоса и ревниво. Нантиль смотрела молча, но в глазах были тысячи вопросов и — да что же это такое? — тот же самый ужас, словно я совершил неслыханное преступление.

На круги своя все вернуло появление милорда и его брата. Они вошли в зал, переговариваясь, и замолчали, заметив меня. Дилан нахмурился, дракон просиял улыбкой.

— А! Какая! — сказал он, подталкивая Дилана в бок. — Платье я ей сам выбирал. В нем она похожа на русалку, верно?

— Она похожа на ведьму, — прошептала Ингунда, подходя к своему креслу и сердито поджимая губы.

— Вы подарили ей платье, милорд? — спросила Арнегунда, глядя на меня со значением.