Монгол. Черный снег (СИ)

Той ночью он остался рядом. Я чувствовала его присутствие, его дыхание, которое сливалось с моим. Я знала, что он останется до утра, что не уйдёт, пока не убедится, что я в порядке. И в этом была его забота. Не в словах, не в прикосновениях, а в этом молчаливом, непоколебимом присутствии. Утром у меня спала температура и я быстро пошла на поправку. Ведь если я умру он меня накажет.

Приходите в мою горячую новинку! Лютый. Муж моей сестры

https:// /shrt/h4Pu

Глава 15

Стою у окна, зубы сжаты до хруста. Смотрю куда угодно — на крыши, на огни города, чёрт бы их побрал. Смотрю только не на неё. Потому что если я посмотрю, то опять потеряю контроль. Но, конечно, это бесполезно. Гребаное дерьмо. Глаза сами собой возвращаются к ней, как к магниту, от которого невозможно оторваться.

Она выросла. Чёрт возьми, она выросла.

Диана стоит в центре комнаты, такая чёртовски смущённая, будто и не привыкла к такому вниманию. Опустила глаза, прикусила губу — её любимый жест, который вдруг стал совершенно непереносимым. Поправила волосы. И какого хрена она стала такой красивой? Почему я это вижу только сейчас? Линия шеи, плавный изгиб плеч, это чёртово лёгкое платье, которое подчёркивает её талию… всё в ней вдруг кажется до невозможности женственным. Не девчонка. Женщина.

Чувствую, как в горле пересыхает, а по коже — мурашки. Настоящие. От затылка до пальцев. Греющее, жгучее ощущение, которое я так старался забить и закопать. Слишком сильное. Слишком правильное. И в то же время… совершенно неправильное.

Чёрт, мать твою.

Смотрю на неё, и это чувство накатывает, как удар под дых. Прямо в солнечное сплетение, так, что дышать невозможно. Слишком красиво. Слишком притягательно. Мой взгляд скользит по ней, и чем дольше я смотрю, тем хуже становится. Жар, как волна, поднимается где-то изнутри, заполняет грудь, вцепляется в горло. Будто какая-то зверюга во мне пробудилась и рычит, требует.

И тут она смеётся. Тихий, нежный смех, почти как мелодия, и меня этот звук буквально распарывает. Хочется с размаху врезать кулаком в стену, лишь бы хоть как-то сбить эту проклятую волну желания, которая накрывает меня с головой, как чёртов прилив. Сжимаю кулаки, чувствую, как пальцы впиваются в ладони, но нихрена не могу с собой поделать. Всё равно смотрю на неё. Сжираю её взглядом, как одержимый. Это сильнее меня.

Соберись, мать твою. Она ребёнок. Чёртов ребёнок, — повторяю себе снова и снова, но эта логика летит к чертям, как только я вижу, как она снова поправляет волосы, как её пальцы слегка касаются шеи. Как эти длинные ресницы опускаются, скрывая глаза, и тут же снова поднимаются, чтобы поймать мой взгляд. Какого хрена она на меня так смотрит? Этот взгляд… грёбаный взгляд, такой открытый, тёплый. Будто… будто она всё понимает.

— Сука… — шепчу себе под нос, сдавленно, почти сквозь зубы.

Всё, хватит. Надо отвернуться, заставить себя, любым способом. Но каждый раз, как отворачиваюсь, тут же снова ловлю себя на том, что смотрю на неё. Смотрю, жадно, до боли, до чертового щемящего ощущения в груди. Я знаю, что не имею права, но меня тянет к ней, как магнитом. Она не ребёнок. Уже нет. Она передо мной — женщина. Настоящая. Прекрасная. Чёрт бы её побрал, такая красивая, что у меня внутри всё выворачивается. И как бы я ни пытался, я не могу это игнорировать. Не могу это заткнуть.

И эти глаза… проклятые глаза. Зеленые как весенняя листва. Они смотрят на меня так, что я словно растворяюсь в них. Словно она знает. Будто дразнит, искушает, хочет, чтобы я сделал шаг. Этот взгляд, эта чёртова искра… Почему? Почему этот взгляд пробивает меня насквозь, как выстрел? Почему от него в груди всё горит адским огнём? Почему я готов был, чёрт побери, сделать что угодно, лишь бы остаться с ней наедине? В этой тишине, в этом проклятом взгляде, в котором — всё, что я так отчаянно хочу и чего не имею права желать?

Она любит меня. Я знаю это, чёрт возьми. Я это вижу, чую, кожей чувствую, когда она рядом. Когда она смотрит на меня так, будто я для неё весь мир. Как будто за этим взглядом — всё, что она не смеет сказать. Она любит меня… не как дочь.

И от этого внутри всё переворачивается. Заводит, как неистовый огонь, который невозможно потушить, как яд, который разливается по венам. Желание, блин, смешанное с глухой, бешеной яростью. Потому что я-то знаю, что между нами не будет ничего. Никогда. И что этот огонь сожрёт нас обоих, как только мы попробуем поддаться ему. Потому что я не могу. Я не имею права. Я — её чёртов приёмный отец, тот, кто должен был защитить её, оградить, помочь ей встать на ноги. А не смотреть на неё так, как смотрю сейчас. Не жадно пожирать глазами, не ловить каждый её жест. Но дьявол внутри меня не слушается.