Монохромный человек (СИ)

Мне было его просто жаль. Он потерял одного близкого человека, и пережил предательство другого.

Ну, как я могу ещё винить его в чем-то или обижаться?

Да ещё, учитывая, что ему так досталось от Феди.

Сидит теперь бедный, с разбитой бровью и губой и ещё просит у меня прощения.

Ну, правда. Как я могу испытывать к нему какую-то злость, обиду и прочие негативные чувства.

— Давай всё-таки не будем об этом сейчас. — наконец, предложила я и посмотрев на него, ласково улыбнулась. — Хорошо?

— Так… значит… — Мирон силился понять, что значит мой ответ. — Ты меня простила?

— Да, — вздохнув, устало усмехнулась я. — Да, простила. Давно уже.

Это было правдой. Ну, а что он думал? Я тут днями и ночами буду горевать, плакать и злится о том, что случилось? О том, что он сделал? Буду реветь и убиваться из-за его обмана? Буду ненавидеть?..

Да, я плакала… потом. Когда была одна. И плакала долго. Мне было чертовски плохо. Никого не хотелось видеть, ни с кем не хотелось общаться. Возможно, тогда я и злилась на него. Возможно…

Но, успокоившись решила, для себя отстранится от Мирона, от мыслей о нем, и от его мерзкого поступка.

До конца все равно не получилось, но зато я правда сумела простить.

Я просто приняла произошедшее, как данное. Как свершившийся факт.

Это не исправить. Мирон подлец и мерзавец (как я тогда думала).

Сколько мне нужно ради него слезы лить?

Да и злится тоже не резон.

Что мне стоило, люто ненавидеть его? Желать ему каких-то гадостей? Серьезно?!.. О-ой… Тошно даже от мысли о таком.

Что мне это всё даст? Кроме испорченного злобой настроения и мрачных депрессивных чувств, ничего.

А мне и без этого, всего вышеперечисленного хватает с избытком.

Так, что да. Я простила. Ну, или просто смирилась.

Смирилась и пережила. По крайней мере я очень хотела так думать.

И вполне вероятно, если бы Мирон не заявился к нам с дядей Сигизмундом, через время, я бы может вообще перестала думать о нём.

Наверное…

Но, нет. Когда после долгих мысленных споров и терзаний, я почти убедила себя, что встреча с Мироном была досадной нелепостью, он вдруг взял вновь материализовался в непосредственной близости от меня.

Здравствуйте!

И если до теперешнего момента я держалась с ним холодно и враждебно, не скрывая своего презрительного отношения к нему, то сейчас я сама не знаю, как к нему вообще теперь, чёрт возьми, относится?

Жалеть? Сочувствовать? Проявить сострадание?..

Да, мне его жаль. Правда очень и очень жаль. И я действительно искренне сочувствую тому, что ему пришлось пережить.

Никому такого не пожелаешь!

Но… Забыть то, что он совершил я всё равно не смогу.

Простить, да. А забыть… В моей памяти, к несчастью, нет такой кнопки, вроде DELETE на компьютере. Вместо неё, только время, которое, кстати не гарантирует нужный результат.

А жаль. В некоторых случаях кнопочка для удаления очень бы пригодилась. Нажал, и больше не испытываешь стыда, обиды, горя и горечи от случившихся в жизни гадких и мерзких событий.

Господи. Как было бы проще жить…

— А у нас… — осторожно проговорил Мирон, нарушив мои размышления. — У меня есть… есть шанс?

Опять он за своё! Простить его просит, про шанс заговорил. Что я должна сказать? Я же не робот, стереть все случившееся, забыть и снова любить его… Что?!! Снова?!! Снова?.. Да нет, глупости это всё.

Я искоса взглянула на него.

— Шанс? — грустно хмыкнув, переспросила я. — На что?

— На то, чтобы быть с тобой. — ответил Мирон таким голосом, словно это было очевидно.

Быть со мной значит? Интересно, как он себе это представляет?

— Мирон. — попросила я. — Пожалуйста…. Я… Я не хочу об этом говорить.

Я услышала слезную мольбу в своем голосе и отвернулась, тяжело вздохнула.

Как он не понимает? Сейчас совсем не время для этого!

Мне, наверное, стоило ответить ему жестче и категоричнее.

Я не должна быть с ним такой мягкой. Он ведь меня тогда не пожалел, когда… поспорил на меня, как будто я ему вещь какая-то!

Не подумал, каково мне будет, что я буду чувствовать, каково мне будет.

Ему было плевать.

И вот это всё я не скоро забуду. Если вообще забуду.

Хотя… я постараюсь.

— Ладно. — Мирон покачал головой, опустил взгляд и криво, безрадостно усмехнулся. — Я, наверное, пойду.

Он встал из-за стола и направился к выходу из кухни.

Я недоуменно уставилась на него.

— Куда ты?! Т-ты что! — я убрала коробки с лекарствами на место и с беспокойством подошла к Мирону. — Тебе нельзя сейчас ходить и вообще как-то двигаться! У тебя глубокие раны на лице! Я еле остановила тебе кровь! Нужно чтобы произошла коагуляция и рассечения хоть не много должны затянуться! А если ты сейчас начнешь ходить и вообще просто двигаться… Кровотечение снова откроется…

Я быстро, встревоженно тараторила все это. Я очень хотела донести до него, что ему сейчас нужно сохранять покой!

А он выслушал меня с непроницаемым, равнодушным лицом.

Я не могла позволить, чтобы он ушел, как Федя.

Переживать за них обоих… Меня на это просто не хватит. Я не вынесу.

Хотя бы насчет Мирона я должна быть уверена, что с ним все хорошо.

— Пожалуйста, — попросила я кротко, боязливо. — Останься… тебе вообще хорошо бы прилечь. Можешь вон там, на диване.