Монохромный человек (СИ)

Я указала на стоявший в дальнем конце кухни диван, обитый старой потертой зеленой замшей.

Мирон молчал.

— Хочешь, — вдруг жалобно сказала я. — Чаю тебе сделаю?

И тут брови Мирона вопросительно выгнулись вверх.

А я, осознав, что ляпнула, замерла с приоткрытым ртом, таращась на Мирона.

На губах Мирона начала расползаться довольная, если не сказать счастливая и победная улыбка.

Я закрыла глаза. Тяжело, протяжно вздохнула.

Кипящее негодование поднималось изнутри меня.

Дура! Какой к черту чай! Ты бы ему еще бутербродики предложила сделать!

Ты, что забыла с кем имеешь дело?! Забыла, что он сделал?

Простила она!.. Ну, простила конечно!

Но… Это же не значит, что теперь нужно перед ним вот так вот… Прямо вся… И потом простить, не означает, поменять отношение!

И трагедия в его прошлом не оправдывает его скотского поведения со мной, с Даной и другими девушками!

Объясняет, но не оправдывает!

А я тоже… Разжалобилась, блин!

Вон стоит уже улыбается!.. Почувствовал свое превосходство!

Наглый, самоуверенный, задиристый… индюк!

По улыбаешься у меня, подумала я, недовольно глядя на него, если я дяде Сигизмунду все расскажу…

— Ладно. — Мирон непринужденно улыбнулся и вольготной, хорошо знакомой мне походкой направился к дивану. — Так и быть… Полежу.

Он сел на зеленый диван и, без капельки стеснения, развалился на нем вытянув ноги.

— Чай можешь не делать! — объявил он закрывая глаза, и ухмыльнулся. — Я так полежу.

Я несколько мгновений холодно и осуждающе глядела на него.

Удивительно… ещё пару секунд назад, я отчаянно жалела его и полностью сочувствовала его давней трагедии.

Ещё немного, я бы его обняла и к сердцу прижала, утешающе гладя по голове.

Сейчас, я была готова сделать чай, чтобы потом вылить ему на голову.

Ну, что за человек такой!..

Только поверила, что он правда может быть не такой противный, как он в миг переменился и снова стал прежним.

Даже интересно, какой из двух Миронов настоящий?

Сожалеющий, честный и опечаленный, или вот этот эгоистичный, расчетливый и самодовольный.

Первого мне хочется жалеть и утешать, а второго… сама не знаю. То ли огреть чем-то тяжелым и прогнать, то ли… Чтобы он взял за руку и уже тогда больше не отпускал. Никогда.

Ай! Ну его этого Мирона! Пусть лежит!

Я вышла из кухни, и закрыв за собой дверь, направилась вниз.

Нужно было проверить оборудование в мастерской, автомобили стоящие в гараже, и прибраться, если кто-то из сотрудников забыл это сделать.

Спускаясь вниз, я мысленно ругала себя и сердилась от того, что не могла понять, что я чувствую к Мирону. Как отношусь к нему?

Пожалуй, в моей жизни не было ещё такого человека, который вызывал бы у меня столь сильные и противоположные чувства.

Он одновременно меня бесит и в тоже время меня к нему тянет.

Да, тянет… Прямо влечет. Это нужно признать, я не могу не замечать этого!

Но, это же неправильно!..

Он же редкий засранец! Подлец!.. Подлец и сволочь!

Так, какого чёрта, а?..

Раздираемая противоположными мыслями и эмоциями я остановилась на лестнице.

Глубоко вздохнула и судорожно, с дрожью вздохнула.

По телу пробежала нервная дрожь, у меня вздрогнули плечи.

Мучительное состояние дикой неопределенности невероятно изматывало и терзало меня!

Я не могла понять сама себя. Что со мной не так?

Чего, елки-палки, я реально то хочу?! А?!

Перед глазами промелькнула сцена из воспоминания Мирона, затем его лицо, залитое кровью с левой стороны.

А затем я вспомнила свой конфуз с предложением сделать чай.

Ну, что?… Ну, что это было за лебезящее, заискивающее такое предложение?

Зачем я это сказала? Теперь он будет думать, что он мне дорог, что я хочу, чтобы он был рядом, что… готова его обслуживать и ухаживать за ним, лишь бы только он не уходил.

Господи, какой позор!.. Так стелиться перед человеком, который собирался самым жестоким и серьезным образом тебя опорочить и унизить. Теперь ты сама готова унижаться, чуть ли не со слезами упрашивая его остаться и ещё предлагая ему чай.

Я представила, как выглядела со стороны со своей жалкой попыткой остановить Мирона.

Глаза запекло, под веками начало пощипывать, я почувствовала собирающиеся в уголках глаз бессильные слёзы.

Что ж я за дура то такая?! Что ж я никак не могу справиться со своими эмоциями, переживаниями и чувствами.

Почему этот гадёныш так прочно засел в моем сознании, что я не могу перестать думать о нем, о его отношении ко мне, о нас…

Тьфу! Какие ещё «о нас»?! Не может быть никаких нас, после всего, что он сделал! Ну, не может… Не может же… Наверное…

Я вздохнула и опустилась на ступеньку, села, наклонилась вперёд, спрятала лицо в ладонях.

Голова шла кругом, перед глазами возникало лицо Мирона, глазные яблоки болезненно пульсировали под ладонями.

Мысли в голове напоминали две неистово орущие друг на друг толпы, с противоположным мнением.

Такое впечатление, что у меня сознании устроили одновременно два политических митинга. И каждая из сторон пытается перекричать другую, скандируя свои утверждения.

«Мирон пытается тебя обмануть! Специально давит на жалость! Хочет чтобы ты снова ему доверилась»