Монологи и диалоги о постмодерне и постмодернизме

Замкнуть круг наших рассуждений о методологии постмодернизма позволит принцип жизнеутверждающего юмора. Классическая наука всегда позиционировала себя как вещь серьезная. Но если воспроизводство знаний есть языковая игра с постоянно меняющимися правилами (дискурсивность), а истина локальна и ситуативна (фаллибилизм) и может быть выражена кем угодно и как угодно (депривилегизация), если нет ни высокого ни низкого, ни глубинного ни поверхностного, ни центрального ни периферийного (деконструкция), то самое подходящее для человека относиться к познанию с юмором. Добавим к этому, что юмор тесно связан с метафорой, и поэтому органичен для постмодернистских текстов. По поводу юмора романист и ученый-постмодернист Умберто Эко пишет, что «даже у Аристотеля говорится о шутках и словесных играх, как о средствах наилучшего познания истин и что, следовательно, смех не может быть дурным делом, если способствует откровению истин»[62]. «Должно быть, обязанность всякого, кто любит людей, – учить смеяться над истиной, учить смеяться саму истину, так как единственная твердая истина – что надо освобождаться от нездоровой страсти к истине»[63].

Постмодернисты, иронизируя по поводу хмурых лиц ученых, открывающих великие законы мирозданья и титаническими усилиями двигающих общество вперед, утверждают, что во многом именно серьезное «выражение лица» науки не дает ей проникнуть в самые заповедные уголки жизни и мысли человека. Возможно, так оно и есть. Во всяком случае, ирония и юмор являются довольно сильными средствами против догматизма в науке, однако к самому процессу познания они непосредственного отношения не имеют.

Характеризуя методологию постмодернизма в целом, можно утверждать, что его авторы стремятся к расширению познавательных возможностей человека. Жизнь настолько разнообразна, что познавать ее в рамках одномерной логики модернистской науки малопродуктивно – для этого в идеале нужны столь же разнообразные средства. С другой стороны, и это наиболее рельефно показал М. Фуко, модернистская наука означает холодный разум, который систематизирует и рационализирует мир, репрессируя все то, что не вписывается в его логические объяснения. Постмодернистское восстание против разума позволяет заново оценить познавательные возможности традиции, обыденности, иррациональности, услышать и уравнять в правах различные представления о мире. В рамках научного дискурса ни одна из точек зрения не может быть признана более истинной, чем другие. Если же доминирует одна из них, то это доминирование основано не на силе истины, а на силе харизмы, власти или авторитета.

Вместе с тем постмодернизм, как когда-то эмпиризм, а затем и наивный позитивизм, выступает против любых концептуальных систем и взаимодетерминаций[64], в результате чего социальная жизнь предстает как тотальное разнообразие частностей, различий и индивидуаций, в котором все одинаково равноценно. Но в этом однородном разнообразии, которое должно означать полную свободу, человеку невозможно найти точку опоры для самоидентификации и построения векторов своего поведения.

В постмодернизме объективность знания вытесняется его интерсубъективностью, а классические процедуры исследования и открытия заменяются дискурсивными практиками, которые скорее поднимают новые вопросы, чем предлагают решения исследуемых проблем. В модернистской науке периодически возникают области согласия в виде признаваемых научным сообществом концептуальных схем и области разногласий в виде оригинальных взглядов конкретных специалистов, отражающих уникальные параметры «живого» процесса познания. В постмодернизме, где ограниченные и относительные точки зрения познающих субъектов оказываются одинаково значимыми, знание представляет собой поле разногласий, в котором лишь весьма кратковременно возникают локальные точки согласия. Сквозь призму такого знания социальная жизнь выглядит как абсолютно случайный хаотичный процесс. А между тем наука призвана упорядочивать мир и делать его более предсказуемым, поскольку это – фундаментальные потребности человека.

1.2. Агностицизм в теории познания и в жизни (диалог)

Познать наш мир – не означает ли

постичь Создателя его?
А этим вольно и нечаянно
мы посягаем на Него.