Монстры

– Так называли полностью не отягощенных плотью, но и не лишенных ее и пола. А мальчик действительно был какого-то неземного прямо вида, бабка говорила: – и, быстро обернувшись, прервался.

В комнату вошла строгая хозяйка в сопровождении низкорослой полноватой, какой-то чуть ли не перепуганной женщины.

– Садитесь, – приказала Зинаида и сверкнула глазами.

Все тут же и весьма нелепо на огромном расстоянии друг от друга разместились за гигантским овальным столом. Сама Зинаида осталась стоять и с высоты своего роста внимательно оглядывала диспозицию. Посмотрела на боковую дверь. Оттуда выплыла молодая высокая, в рост самой Зинаиды, девушка с подносом в руках. Приблизилась к Зинаиде, сделала едва заметную паузу и, обогнув ее, поплыла к столу.

– Машенька, поставь на стол. И ты свободна. – Зинаида, немного отклонившись, разглядывала девушку, словно видела впервые.

Перед каждым была поставлена чашка с блюдцем. Посередине стола, на месте вроде бы ожидаемого в дачной обстановке роскошного узорчатого самовара, уместился невзрачный фарфоровый заварочный чайник и рядом большой металлический с кипятком. В маленькой вазочке оказалось не варенье, а какие-то небольшие малопривлекательные печеньица.

– Ну, иди, иди к себе.

Девушка привычным маневром, снова обогнув Зинаиду и почти коснувшись ее бедром, уплыла в боковую дверь. Зинаида проводила ее долгим взглядом. Подождала. Обернулась с улыбкой. Отодвинув стул, села во главе. Правда, трудно было сказать, где могла находиться глава овального стола. Зинаида села сбоку. Но стало ясно, что там и находится глава, центр.

– Вы когда родились? – без паузы обратилась она к Ренату.

– Не знаю точно, – не удивившись, отвечал он.

– Понятно, – отметила с удовлетворением Зинаида. Сбоку от нее, тяжело дыша, пофыркивала маленькая женщина. «Дышит как при тяжелой стенокарди», – подумалось Ренату. Зинаида косо посмотрела на нее. Та постаралась сдержать дыхание. – А родители?

– Тоже не могу точно сказать, – смутился Ренат. – Мать только. А отца не знаю.

– Понятно. Ни года, ни даты их рождения?

– Прямо сирота, – заметил Александр. Зинаида бросила быстрый жгучий взгляд в его сторону. Тот сделал изящный полушутливый жест руками: молчу, молчу!

Постепенно, слово за слово, Ренат как будто стал терять временную и пространственную ориентацию. Все расстояния между предметами меняли масштабные соотношения и приобретали вид и размеры выделенные, значимые. Портрет профессора, висевший на противоположной стене, приблизился к Ренату пылающими, прямо Зинаидиными глазами.

Зинаида закурила. Выпустила клуб дыма. Тот повис ровно посередине стола, пошевеливаясь и изменяя конфигурацию. Александр сохранял легкую нейтральную полуулыбку. Полноватая женщина напротив, надувшись как мышь, неявно просматриваемая сквозь дым в виде весьма прихотливого, размытого и разорванного образа, недовольно пыхтела над чашкой. Ренат с трудом различал какое-то ее невнятное бормотание.

– Вероника, – строго обратилась к ней Зинаида.

Та что-то проговорила, не отрываясь от чашки. За развеявшимся дымом Ренат заметил, как у нее подергивались маленькие мясистые щечки. Система мелких многочисленных морщинок забавно гуляла по всему лицу.

На лице Зинаиды застыло высокомерное выражение. Она затянулась и снова выпустила клуб дыма, уже прямо в направлении соседки. Та замахала рукой, отгоняя его от себя. Портрет профессора снова придвинулся к Ренату. Александр же отодвинулся на почти недосягаемое расстояние. Надувшаяся соседка сквозь голубоватую завесу стала маленькой, сжавшейся в комочек. Коротенькими лапками что-то ворошила там на скатерти около блюдечка. Взгляд Рената был прикован к ней. По мере шевеления своими лапками она начинала вдруг разрастаться, становиться чрезмерно объемной и даже устрашающей.

– Вероника, ты мне мешаешь! – резко прервала ее Зинаида. – Выйди.

Та покорно поднялась и, почти полностью укрытая новым клубом дыма, мелкой фигуркой проследовала к боковой двери и скрылась за ней.

– Так, молодой человек, – продолжила Зинаида. Черное платье, черные глаза, смуглое лицо – всем своим черным цветом она приблизилась к Ренату. – Дайте-ка руку. – Ренат без возражения протянул ей открытые ладони. Зинаида с какой-то горькой усмешкой, глядя прямо в глаза Рената, взяла его руки в свои сухие и горячие.