Моральное воспитание

В предыдущей лекции мы выясняли, каковы естественные предрасположения ребенка, с помощью которых мы можем привить ему дух дисциплины. Мы видели, как, благодаря его очень большой восприимчивости к привычке, мы можем сдерживать свойственные ему подвижность, нестабильность, и сформировать у него склонность к регулярному характеру жизни; как, благодаря его чрезвычайной внушаемости, мы можем вызвать у него своего рода первое ощущение того, что такое моральный авторитет. У нас в руках, таким образом, есть два мощных средства воздействия, настолько мощных, что при своем использовании они даже требуют осторожности и благоразумия. В самом деле, когда мы представляем себе, что такое сознание ребенка, его незначительную плотность и сопротивляемость, так что малейшее внешнее давление может оставить в нем долговременные и глубокие отпечатки, мы начинаем опасаться злоупотреблений властью, в которые воспитатель может легко дать себя втянуть, гораздо больше, чем его бессилия. Поскольку воздействие учителя или родителей нередко рискует быть чрезмерным, необходимы меры защиты от них свободы ребенка. Одна из наиболее эффективных мер предосторожности, которые могут быть приняты в данном отношении, – препятствовать тому, чтобы дети воспитывались в одной-единственной среде и, тем более, одной-единственной личностью. Это одна из многочисленных причин недостаточности домашнего воспитания. Ребенок, воспитанный исключительно в своей семье, становится продуктом этой последней; он воспроизводит все особенности, все черты, вплоть до судорожных подергиваний семейной физиономии; но он не сможет развить свою собственную физиономию. Школа освобождает его от этой слишком тесной зависимости. В самой школе и из-за того же мотива необходимо, чтобы он последовательно поступал под ответственность различных учителей. Если, как недавно было предложено для наших общественных учреждений среднего образования, ребенок на долгие годы оставался бы подверженным воздействию одного и того же преподавателя, то он неизбежно стал бы рабской копией единственного примерного образца, который был бы таким образом у него перед глазами. Но такое порабощение человека человеком аморально; человеческая воля должна учиться подчиняться только правилу, безличному и абстрактному.

Но какими бы могучими ни были средства воздействия, предоставляемые нам таким образом природой ребенка, сами они не способны произвести ожидаемые от них моральные последствия. Сами по себе эти предрасположения не образуют собственно моральные состояния, уже достигнутые и реализованные; но, в зависимости от способа, которым их используют, они могут служить самым противоположным целям. Можно использовать сильное влияние, которое привычка оказывает на ребенка, чтобы сформировать у него склонность к регулярному образу жизни; но и наоборот, если не действовать вовремя и подобающим образом, то ребенок вполне сможет приучиться к иррегулярности, и, как только привычка будет усвоена и укоренена, ему будет трудно от нее избавиться. Точно так же, как мы только что заметили, можно будет воспользоваться его особой внушаемостью, для того чтобы подчинить его какой-нибудь частной воле, чтобы лишить его всякой инициативы, а не для того чтобы сделать его более доступным освобождающему воздействию безличной дисциплины. Таким образом, мы не хотим сказать, что ребенок получает наследственно определенные моральные предрасположения. Оружие, которое природа предоставляет в наше распоряжение, обоюдоострое: все зависит от способа, которым мы его используем. Это объясняет бесплодность постоянно возобновляющихся дискуссий о том, моральным или аморальным рождается ребенок, или же, по крайней мере, обладает ли он внутри себя позитивными элементами морали или аморальности. Проблема, поставленная таким образом, не имеет определенного решения. Действовать морально – значит соблюдать правила морали. Но правила морали являются внешними для сознания ребенка; они разработаны вне его; он входит в контакт с ними в определенный момент своего существования. Невозможно, следовательно, чтобы в момент своего рождения он имел уже о них представление, непонятно каким образом предугаданное, точно так же как он не может, прежде чем впервые открыть глаза, иметь какой-то наследственный образ внешнего мира. Все, что он может принести с собой при рождении, это некие очень общие возможности, которые определятся в том или ином направлении, в зависимости от того воздействия, которое будет оказывать воспитатель, в зависимости от того способа, которым он их будет осуществлять.

Мы уже имели возможность сказать, что это осуществление может и должно начинаться в семье, причем с колыбели.