Море и жаворонок. Из европейских и американских поэтов XVI–XX вв.

Облекшись в траурный покров,
    Поведай, Мельпомена,
Какая вышла в День Петров
    Трагическая сцена.
Такого страха, господа,
Не видел «Глобус» никогда:
        Вот горе, так уж горе! —
            воистину беда.

О муза скорбная, пропой

    Про этот день ужасный,
Как Смерть металась над толпой,
    Вздымая факел красный, —
Вельмож испуганных презрев
И Генриха Восьмого гнев:
        Вот горе, так уж горе! —
            воистину беда.

Пожар тот начался вверху,

    Таясь, как в норке мышь,
Должно быть, пламя на стреху
    Занес горящий пыж —
И вспыхнул театральный дом,
Флаг, башня – все пошло огнем,
        Вот горе, так уж горе! —
            воистину беда.

Тут бабы начали визжать,

        И начался бедлам:
Купцы и шлюхи, рвань и знать —
        Все бросились к дверям.
Ну, подпалило там штанов,
И париков, и галунов!
        Вот горе, так уж горе! —
            воистину беда.

Джон Хеминг[2]

, в страхе трепеща,    Рыдал, как будто сбрендил,
И лоб прикрыв полой плаща,
    Молился Генри Кэнделл[3].
Сгорело все – корона, трон,
И барабан, и балахон:
        Вот горе, так уж горе! —
            воистину беда.

Стоял, к несчастью, летний зной,

    Повяли все цветочки,
И даже не было пивной,
    Чтоб жар залить из бочки.
Начнись пожар тот от земли,
Побрызгать[4] на него б могли:
        Вот горе, так уж горе! —
            воистину беда.

Вот, лицедеи, вам урок,

    Чтоб жить чуть-чуть потише,
В народе не плодить порок,
    Не крыть соломой крыши.
А лучше, чем блудить и пить,
На черепицу подкопить:
        Вот горе, так уж горе! —
            воистину беда.

Лихая, знать, пришла пора:

    Теперь вам нужно, братцы,
Как погорельцам, со двора
    В дорогу собираться —
И представлять из разных драм,
Бродя с сумой по деревням:
        Вот горе, так уж горе! —
            воистину беда.

О душеспасительной пользе табачного курения

Сия Индийская Трава
Цвела, пока была жива;
Вчера ты жил, а завтра сгнил;
    Кури табак и думай.

Взирай на дым, идущий ввысь,

И тщетности земной дивись;
Мир с красотой – лишь дым пустой;
    Кури табак и думай.

Когда же трубка изнутри

Грязна содеется, смотри:
Так в душах всех копится грех;
    Кури табак и думай.

Когда же злак сгорит дотла,

Останется одна зола:
Что наша плоть? – золы щепоть;
    Кури табак и думай.

Мэтью Прайор 1664–1721

Родился в Дорсете в семье столяра. Работал слугой в таверне, когда поэт и меценат граф Чарльз Дорсет открыл в юноше литературный талант и послал учиться в Вестминстерскую школу, а потом в университет. В дальнейшем Прайор был членом парламента, служил дипломатом во Франции и в Голландии. Писал остроумные и элегантные эпиграммы, шутки и мадригалы, а также стихи для детей.

Стыдливая Кэт

Так стыдлива Кэт-бедняжка!
Ухажер лишь пальцем тронет:
– Ах, оставь, – вздыхает тяжко,
– Ты меня погубишь, – стонет.

Но прилажусь поупорней

К полной грудке, к жарким губкам —
Чувствую: пускаю корни,
Отвечает мне голубка.

Ах, как сладко в ней смешались

Целомудренность и опыт:
Эта – остужает шалость,
Тот – грешить ее торопит.

Джон Гей 1685–1732