Море синеет…

Тэмбзы продолжительное время жили в Окленде (Новая Зеландия) — после перехода через Тихий океан, посетив по пути некоторые из островов Полинезии, Тэмбз направился в Новую Зеландию. Используя ее как базу, семейство Тэмбзов приняло участие в транстасманских гонках Новая Зеландия — Сидней и, борясь со встречными восточными штормами, вернулось назад. Кроме того, Тэмбзы совершили переход в северном направлении до архипелага Тонга и обратно. В Новой Зеландии миссис Тэмбз"…выполнила свой долг, прибавив к немногочисленному экипажу "Тедди" нового мореплавателя. Это оказалась крепкая девчушка, которую мы нарекли новозеландским именем Туи". Окленд служил им пристанищем в продолжении более 13 месяцев, и, подобно всем яхтсменам, побывавшим в здешних краях, Тэмбзы привязались к сердечным и гостеприимным новозеландцам. Когда пришла пора расставаться, прощание было очень грустным. Они еще не знали, что скоро придется расстаться и с "Тедди".

Грустно заканчивать главу рассказом об этом событии, но именно так заканчивается книга Тэмбза. Предоставлю Тэмбзу самому поведать о гибели его судна.

"…Мы находились совсем близко от рифов и почувствовали, как волна подхватила судно. Стало зябко от насыщенного влагой воздуха. У меня сжалось сердце, я понял, что конец "Тедди" близок.

Вот нас ударило в первый раз. Я услышал, как скрежещут под килем камни. "Тедди" резко накренился, затем выпрямился. Потом волны снова подхватили судно и потащили мимо мыса, прямо в кипящие буруны…

Я крикнул жене, чтобы та вынесла Туи из каюты, где девочка лежала в кроватке. В ту же минуту огромная волна подняла "Тедди" ввысь и швырнула бортом на острые скалы. Казалось, все произошло в одно мгновение. Хрустнула обшивка, затрещал рангоут. Грохот, удары, крики, шум воды — и все это заглушал рев наката, похожий на вой десяти тысяч демонов.

То нас захлестывало пеной, так что нельзя было вздохнуть, то мы цеплялись за палубу, встававшую почти отвесно, когда вода устремлялась прочь от берега. Чтобы не потерять голову, нам понадобилось все присутствие духа. Блок топенанта заело, тяжелый гик повис в каком-то полуметре над комингсом рубки, и когда судно качалось, он начинал яростно болтаться из стороны в сторону. Казалось, чья-то гигантская рука размахивает огромной дубиной, стремясь непременно нанести смертельный удар. Чтобы не сбило, мы то и дело прижимались к покрытой пеной палубе.

Тони, который был в брезентовой "сбруе", привязанной коротким концом к поручням, оказался в опасности. Мне удалось развязать конец. И, улучив момент, когда гик застыл неподвижно, словно набираясь сил для следующего удара, я собрался с духом и прыгнул на неровный край скалы. Лишь в отчаянии можно было решиться на такой риск. Целое долгое мгновение я висел, уцепившись одной рукой, а другой пытаясь удержать Тони, слабеющими ручонками обвившего мне шею. Все это время на нас обрушивались тонны воды. В следующий момент я нащупал ногой упор и вскарабкался на уступ, где и оставил Тони, строго-настрого наказав ему не выпускать из рук край камня. После этого я вернулся к судну. Каким-то образом мне удалось переправить на берег и Туи. Я поспешно передал девочку Тони, велев ему присматривать за сестренкой и не покидать ее, что бы ни произошло. Затем поспешил на помощь к своей Юлии.

Но она успела совершить невероятное, благополучно миновав буруны. Я с облегчением увидел, что с защищенной стороны мыса она подплывает к большому бревну, держась за обломок весла. Тут с мотобота, который я только что заметил, спустили ялик, чтобы прийти к ней на выручку. Юлия начала кричать мне; судя по ее голосу, она была жива и невредима. Юлия доказала, что храбрости ей не занимать.

Тони тоже вел себя молодцом. Без лишних слов, по-мужски, он выполнял свои обязанности и не сдвинулся с места на скале, где я оставил его присматривать за Туи. Он не струсил, хотя время от времени буруны перехлестывали через них обоих. Несмотря на положение, в котором мы оказались, я не мог не восхищаться Тони.

Энзэ тоже смыло за борт. Я видел, как бедное животное барахтается в волнах прибоя, но ничем не мог помочь ему. Однако собака все-таки выкарабкалась на берег, хотя и была изранена и хромала, и вскоре примкнула к нам — группке людей, лишившихся крова.

Рыбачий бот доставил нас назад на Кавау. Разместив семью в доме губернатора, я вернулся к месту кораблекрушения посмотреть, нельзя ли чего спасти. Это оказалось невозможным. Волны гуляли по палубе судна, которое было залито водой и сильно перекосилось. Его флаг, гордый вымпел норвежского яхт-клуба, которым "Тедди" был награжден за свои заслуги, развевался полуспущенный: в суете тогда было не до него.

— "Тедди" словно оплакивает собственную гибель! — проговорил один из рыбаков. Я думал иначе. Мне казалось, что мое славное судно скорбит не только о собственном конце, но еще и о погибшей мечте и о беде, обрушившейся на его хозяина, который был привязан к нему всей душой.